Викинги. Скальд

Бахрошин Николай

За спиной ярла полукругом стояли двенадцать воинов. Сьевнар узнал высокого Гуннара Молчальника и Игвара Крепкие Объятия. Остальные лица были ему незнакомы.

Сьевнар сделал пару шагов и остановился перед входом.

– Подойди сюда, воин! – сказал Суровый.

Его голос, негромкий, по-стариковски надтреснутый, прозвучал, тем не менее, вполне отчетливо, отдаваясь под самыми сводами.

Сьевнар двинулся к ним. Каждый шаг отдавался в стенах. Странный зал, словно бы усиливающий звуки…

Ярл

Хаки и двенадцать старших братьев – это и есть тинг острова, понимал Сьевнар.

Неподалеку от них стоял конунг Рорик Неистовый и, сложив руки на рукояти меча у пояса, спокойно ждал. Было видно, как трудно ему ждать, с его характером, кисти рук на мече все время сжимались и разжимались. Но Рорик стоял неподвижно.

В отличие от островных братьев знатный конунг был одет с показной роскошью. Многочисленные одежды из ярких заморских тканей, скреплены золотыми застежками с крупными камнями. Массивные цепочки и ожерелья выпущены поверх одежд. Загорелое лицо, огрубевшее от ветра и моря, напудрено до белизны, пшеничные волосы и борода тщательно расчесаны. Он тоже был без доспехов, только меч на поясе, как и у остальных.

Рядом с ним стоял Якоб-скальд. Как и конунг, дядька приоделся в самое дорогое, как обычно одевался на праздник. Больше из дружинников Рорика в зале никого не было.

Пока Сьевнар подходил к ним, все молчали.

Он остановился на почтительном отдалении в десяток шагов. Выжидающе смотрел на ярла острова и старших братьев.

«Не оправдываться, говорил конопатый, главное – не оправдываться…»

– Конунга Рорика мы уже выслушали, – надтреснуто сказал Хаки Суровый. – Братья острова уважают его победы и славу. Но то, что он нам рассказал, – это слова одного человека…

– Ярл Хаки сомневается в моих словах?! – гордо вскинулся Рорик.

Он выпрямился еще больше, хотя, казалось, и так стоял прямо, как натянутая тетива.

– Одного человека! – повторил ярл Миствельда. Он даже бровью не дрогнул на вспышку Неистового. – А теперь я хочу услышать другую сторону. Сам Форсети, Бог Примиритель Спорщиков, никогда не выносил своего решения, пока не выслушивал всякого, кому есть что сказать… Сьевнар Складный, ярл Рорик обвиняет тебя, что ты убил его брата, напав на него со спины! – веско добавил Суровый. – Ты хочешь говорить в свое оправдание, воин?

Старшие братья кивали, молча подтверждая слова своего ярла.

«А как же – не оправдываться?»

Сьевнар тоже почтительно закивал, подтверждая, что ему есть о чем рассказать. И вдруг, не удержавшись, зевнул во весь рот.

На этот раз даже Сурового проняло. Его морщины дрогнули, а брови выразительно вскинулись. Кто-то, кажется Ингвар Широкие Объятия, хохотнул басом. Остальные старшие братья закрутили головами, коротко переговариваясь. Многие улыбались, прикусывая

губы, заметил Сьевнар.

Он сам чуть не выругался вслух от сознания собственной глупости. В последний момент удержал ругательства на кончике языка – хоть на это его хватило! После зевка в лицо не хватало еще разразиться проклятиями, как безумному.

– Так ты зеваешь, Сьевнар Складный?! – едко осведомился Суровый.

Оживление за его спиной мгновенно стихло.

– Может, тебе скучно с нами? Может, не интересно? Тогда ты прямо скажи об этом! В Зал Совета приходят по доброй воле, здесь никто никого не держит…

– Да, ярл… То есть – нет, ярл… То есть – мне есть что сказать… – беспомощно забормотал Сьевнар, чувствуя, что теряется под множеством внимательных взглядов.

Потом он разозлился. В первую очередь – на себя и, заодно, на всех остальных.

Злость придала ему сил и помогла, наконец, проснуться.

Он довольно связно рассказал, как ярл Альв напал на него с мечом, как они дрались на берегу и что случилось потом. Не оправдывался, просто рассказывал, как было на самом деле. Умолчал он только о том, как его освободил Якоб-скальд. Рассказал – сам перерезал веревки спрятанным ножом и выбрался из сарая.

Ему показалось, Якоб одобрительно подмигнул.

Братья острова слушали его внимательно. Конунг Рорик несколько раз порывался что-то вставить, но Суровый осаживал его одними глазами.

У него выразительные глаза, – отметил Сьевнар, – умные, быстрые, мгновенно загорающиеся гневом или радостью. Просто под сеткой глубоких морщин глаз сразу не разглядеть…

– Он говорит убедительно, ярл, – сказал Гуннар Косильщик, когда Сьевнар умолк. – Клянусь недостающей рукой Тюра-асса, мне кажется, ему можно верить.

– Врет! – бросил Рорик.

– Видят боги – запутанная история, – вставил Ингвар. – Боюсь, без бочки крепкого пива – нечего и думать в ней разобраться.

– Без двух бочек! Одну – тебе, Ингвар, а уж вторую – всем остальным, – добавил кто-то.

Братья острова заухмылялись, и даже Хаки Суровый дрогнул губами.

– Да не будет мне благосклонности Фрейра Изобильного – легче в одиночку перегрести море из конца в конец, чем вычерпать бочку раньше Ингвара! – вставил другой голос.

– Я думаю так… – начал ярл Хаки, и снова все замолчали. – Сьевнар Складный рассказывал убедительно, у меня нет причины не верить ему… Но и конунг Рорик говорил убедительно, я не могу не верить такому знаменитому ярлу… Если решения нет – пусть решают боги! Пусть они рассудят спор этих вионов! Пусть Сьевнар Складный испытает на себе вздох подземного великана, проведет ночь в его пещере… Если он к утру останется жив – значит, боги признают его правоту. Тогда он станет братом Миствельда.