Викинги

Вебер Патрик

— Товарищи мои! — начал Скирнир, подняв руку вверх. — Больше десяти зим и весен протекло с той поры, как наш вождь принудил нас склонить шею перед ничтожным королем Франции. Сегодня Карл III получает заслуженное. Он коптится на медленном огне в каком-то дальнем замке, а его троном завладел Рауль. Нам, людям Севера, с каждым днем становится все трудней терпеть нашу долю. Люди Рауля не признают старых договоров, оспаривают решения низложенного короля, без конца преследуют наших кровных братьев…

— Ты правду говоришь, — ответил Олаф. — Рольф заставил нас сражаться с викингами —

братьями нашими, — и с собственными нашими богами. Сегодня кровь моя закипает от того, что я не могу прийти на помощь драккарам, с которых ударили по войскам подлого короля Рауля. Из нас делают предателей!

— Как вы смеете? — возмутился Кнут Молодой. — Короткая же у вас память. Прежде наши братья без всяких колебаний нападали на нас, и каждый пытался уничтожить другого, чтобы забрать себе побольше богатств. А ныне у нас достаточно земли, чтобы не беспокоиться, чем будут жить наши жены и дети.

От этих слов Скирнир Рыжий еще страшней разъярился. Он подскочил к Кнуту, схватил его за горло и стал трясти с хриплым воплем:

— Молчи, предатель!

— Посмей только сказать, что я не прав, — отвечал молодой воин. Он знал, что имеет право так говорить.

Потеряв всякое терпение, Скирнир стукнул его кулаком в лицо, и Кнут повалился на землю.

— Я позвал вас сюда, — заговорил он дальше, — потому что вам доверяю. Я знаю, что вы остались верны своей крови и своим богам. Ничто не отвратит вас от вашего решения: убить клятвопреступника Рольфа, чтобы почтить память наших предков и вернуть викингам их могущество. Франция слаба, король в нашей власти. Никогда еще не было такого удобного момента для действий. С нами Один, а прежде всего мы можем уповать на Тора с его громовым молотом — на того единственного бога, который одолеет Иисуса. Ради нашей борьбы, ради победы правого дела я не потерплю ни малейшей слабости. Кое-кто из нас разложился, заразившись трусостью здешних народов. Мы же, викинги, не рождены пахать поля и пасти скот. Мы люди моря и битвы, боги вылепили нас для сражений и вдохнули в нас свою силу. Те, кто уклоняется с этого пути, должны исправиться или же поплатиться за свое предательство.

Скирнир взялся за рукоять и выхватил меч из обитых дубленой кожей ножен. Он взмахнул оружием и опустил его на шею Кнута Молодого, который так и не поднялся с земли. Струя крови брызнула в каменный свод, а голова покатилась к ногам собравшихся. Никто из них не сделал и полшага назад.

— Вот так, — заключил свою речь Скирнир, — все они заплатят за свою слабость. Нам подлые трусы не нужны. А теперь я полагаюсь на вашу честность и умение хранить тайну. Верьте и вы мне. Скоро я вам скажу, каким же образом мы победим.

Рыжий гигант поднял меч над собой, и все последовали его примеру. Несколько раз они радостно прокричали «ура», оживляя усталые сердца. У всех людей Севера на лицах сияли улыбки: они знали, что час битвы настал вновь.

Книга тринадцатая

Все туже натягивалась тетива лука, все пристальней вглядывался лучник в деревянный столб, накрытый красным полотнищем. Рольф Пешеход

выждал еще несколько мгновений, чтобы точнее навести острие стрелы, и отпустил тетиву. Стрела вонзилась в самую середину столба, а лучник громко закричал от радости и сознания своей силы:

— А-а-а!

— Здброво, отец! — воскликнул юноша, стоявший чуть позади герцога. — Теперь держись, войско короля Рауля!

Рольф вырвал стрелу из столба и крикнул:

— Мы не воюем с ним, Вильгельм, — помни это!

— Не воюем, правда, — ответил юноша, — но многие говорят, будто король Рауль решил побить всех викингов, где бы они ни были.

— Король обещал соблюдать договоры, — прервал его Рольф и засунул стрелу обратно в колчан. — Ты мой сын, а главное — ты наследник герцогства. Значит, голова у тебя должна быть холодная. А то ведь иные стараются распалить тебя собственной корысти ради.

Теперь Вильгельм взял свой лук и достал из колчана стрелу. На тетиву он ее положил с такой силой и яростью, что сразу стало видно, как он задет.

— Люди говорят, — пробурчал он.

— А что они еще говорят? — спросил Рольф. — Что я струсил и не применил Божий Молот? Что я оскорбил старых богов и навязал народу нового трусливого божка? Что народ отрекся от своих обычаев и законов?

Стрела сорвалась с лука, пролетела мимо столба и воткнулась в траву в нескольких шагах от него. Вильгельм выругался и тут же выхватил другую стрелу.

— Спешка — дурной советчик, — заметил Рольф. — Не путай силу с яростью, сын мой. Те, кто так говорит про меня, в чем-то правы. Но они забывают, что наш народ, поселившись здесь, стал досыта есть и заставил признать за собой свои права. И этим я горжусь. Боги наши не забыты, а Христос им не враг.

— Мы созданы для битв, отец, — угрюмо возразил Вильгельм. — Для битв, а не для болтовни и не для того, чтобы молить о милости врагов, которые слабее нас.

Рольф подошел к сыну, чуть приподнял ему левый локоть и навел лук на цель.

— Зорче гляди вперед, — сказал он веско, — тогда ни за что не промахнешься.

Стрела вылетела и вонзилась в середину деревянного столба. Вильгельм даже не улыбнулся. Выстрел удался, но что это за выстрел, если без помощи отца его бы не было?

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал Рольф. — Когда-нибудь все поймешь. Ты станешь герцогом Нормандским, и твою власть все признают. И сына твоего, и сыновей и внуков твоего сына. Вы не забудете ту землю, откуда пришли, но теперь Норманния — ваша земля, потому что я ее избрал, и она стала моей. Не ищи в моих делах слабости: это славное завоевание.

— А что Рауль? Говорят, он нас так ненавидит, что готов уничтожить.

— Престол Рауля не крепок, — ответил Роллон, чуть улыбнувшись. — Я думаю, напрасно он так полагается на свою удачу. Враги его готовы на все, чтобы его прогнать. А коли так, они и нам заплатят за подмогу…

Отец положил сыну руку на плечо, и они оба повернули к герцогскому замку. Новый чудный день занимался над нормандскими полями.

Книга четырнадцатая