Виконт-бродяга
Шрифт:
Невзирая на оглушительные протесты, Джемми — не без помощи двух горничных и лакея — затолкали в ванну. Следом за сим суровым испытанием личный камердинер лорда Рэнда одел мальчика в новый, с иголочки, костюм и расчесал его волосы так, что те заблестели. Собственная маменька, даже будь она трезвой, не узнала бы Джемми теперь. Он мужественно вынес всевозможные надругательства лишь потому, что, если верить его милости, эти жертвы были необходимы.
— Взгляни на меня, — уговаривал лорд Рэнд. — Думаешь, я позволяю Блэквуду душить меня чёртовым галстуком, потому что мне это нравится?
Неизвестно, оказался бы Джемми столь сговорчив, если бы лорд Рэнд не упомянул ненароком, что и сам не прочь взглянуть на «миз Кэтти». Ведь он тоже не видел её с тех пор, как забрал от портнихи… больше десяти дней назад.
Мисс Пеллистон не показывалась на глаза, когда бы он ни наезжал с визитом, а сестра отказывалась привести её, заявляя, что Макс, как и все прочие, должен подождать, пока мисс Пеллистон будет полностью готова к выходу в свет. Лорд Рэнд, однако, не намеревался посвящать в это Джемми.
Когда со всеми надлежащими гардеробными пытками было, наконец, покончено, оба джентльмена храбро зашагали в сторону Эндовер-Хауса, дабы явиться пред светлые очи леди Эндовер.
— Полагаю, ты уже слышала о Джемми, — обратился к сестре виконт.
— Ох, ну разумеется. — Она улыбнулась мальчику. — Кэтрин всё мне о тебе рассказала.
— Где она? — требовательно вопросил Джемми, которого ничуточки не смутило великолепие леди Эндовер, хотя он находил её и в самом деле очень славной.
— Она сейчас спустится, — просто ответила графиня, вызвав у Макса желание хорошенько её отшлёпать. — Может, ты хочешь немного печенья с молоком, чтобы скрасить ожидание.
Хотя Джемми и без того изрядно подкрепился в доме виконта, он тем не менее ещё не вполне отошёл после недавних испытаний. Кроме того, обладал растущим организмом и, подобно другим своим собратьям, был голоден постоянно. И потому охотно кивнул.
Он как раз опускал в рот третье печенье, когда наконец появилась Кэтрин. Мальчик едва не подавился — так велико было его изумление. Лорд Рэнд, чей рот не был полон печеньем, лишь моргнул и задался вопросом: уж не выпивал ли он весь день напролёт, сам того не замечая.
Вместо чинной учительницы, которую он ожидал увидеть, им явилась хрупкая юная леди в модном лавандовом платье. Её светло-каштановые волосы были уложены лёгкими завитками: часть их обрамляла лицо, смягчая тонкие черты, остальные же были забраны в воздушное облачко лентой в тон платью.
Словно лишившись дара речи, он молча наблюдал, как Кэтрин присела в изящном реверансе. Девушка бросила один-единственный взволнованный взгляд на лицо виконта, прежде чем поспешить навстречу Джемми и заключить его в объятия.
— Как я рада видеть тебя, — сказала она. — И как замечательно ты выглядишь.
— Это он заставил меня, — пожаловался Джемми, быстро оправившись от удивления. — Заставил мыться в ванне, и всё такое.
— О боже! Это, наверное, было ужасно, дорогой?
— Просто кошмар. Но я сделал это, коль он сказал, что не возьмёт меня, если не сделаю. Емуведь приходится задыхаться, он так сказал.
Лорд Рэнд едва сдержался, чтобы не выругаться, прежде чем торопливо пояснить:
— Речь тогда шла о моём галстуке. Блэквуд называет такой узел «математическим». Я же зову «бальзамирующим». Чувствуешь себя в нём чёртовой мумией.
— Ну, для мумии
— Да уж. Донимает меня нещадно. У него весьма интересные представления о том, кто в доме хозяин. Впрочем, как и у остальной прислуги. Все они и пальцем пошевелить не хотят, если только он их об этом не просит. Мой дворецкий не выговаривает букву Х [36] и приставляет юных бездельников подметать мои ступени. Провалиться мне на этом месте, если кто-нибудь из них слышит хоть слово из того, что я говорю.
36
Кокни понижает «h» звук, таким образом предложение «Сотни еретиков живут в Heresfordshire» стало бы «'Undreds' 'eretics live in 'Eresforshire».
— Если бы они слушали тебя, Макс, дом бы превратился в руины, а сам ты — в унылую развалину, какой был всего две недели назад. Разве он не был унылой развалиной, Кэтрин? Разве не рассыпался на кусочки прямо у нас на глазах? И всё потому, что провёл полгода, потакая всем своим капризам. Теперь же, исполняя свой долг, он стал почти респектабелен, ведь правда же?
Хотя Мисс Пеллистон уже увела Джемми к софе, дабы тихонько поговорить, она не пропустила ни слова из спора брата и сестры. Кэтрин взглянула на виконта, а затем быстро опустила глаза на свои руки, почувствовав, как краска заливает щёки. Она никогда не считала лорда Рэнда жалкой развалиной, разве что морально, но сейчас он был столь аккуратно и элегантно одет, что нужно было обладать поистине проницательным взором, чтобы распознать в нём осыпающиеся фибры души. И конечно же, никто бы не сказал такого, глядя в его более уже не затуманенные и не налитые кровью глаза. В отличие от её батюшки, у лорда Рэнда вокруг рта не виднелось отпечатков разгульного образа жизни, да и прямой, правильной формы нос не был изуродован красной паутиной сосудов.
Однако батюшке уже перевалило за пятьдесят, а лорду Рэнду не исполнилось ещё и тридцати… и совершенно нелепо сидеть здесь словно воды в рот набрав, будто маленькая скромная крестьянка, сердито одёрнула себя Кэтрин.
Она подняла голову, чтобы встретить невозмутимый взгляд виконта. Уголки его губ дёрнулись. Неужели он смеётся над ней?
— Мы с его милостью знакомы недостаточно, чтобы мне удалось составить какое-то мнение относительно сего предмета, — ответила она. — В любом случае, полагаю, чтобы довести молодого мужчину до состояния жалкой развалины, потребовалось бы не меньше нескольких лет напряжённых усилий. Человеческое тело поразительно выносливо. — И сама того не желая, моргнула.
Синие глаза лорда Рэнда засияли.
— Золотые слова, мисс Пеллистон. Я говорил семье, что шести месяцев даже близко не хватит. Несколько лет, вы сказали? Сколько именно?
— Я ничего подобного не говорила. Разумеется, я бы никогда не взялась предлагать кому-либо способы саморазрушения.
— Нет? Какое облегчение. Я не переживу, если кто-нибудь узнает, что молодой леди двадцати одного года пришлось обучать меня беспутству. Весьма унизительно, не находите?
— Ещё бы. Хочется думать, что я совершенно не сведуща во всём, что с этим связано.