Виконт-бродяга
Шрифт:
— Нет, разумеется, нет. Уверяю вас, это всецело моя вина, — несколько уязвлено ответил виконт.
Лицо её просветлело.
— Что ж, тогда всё в порядке.
Сбитый с толку, он ляпнул, не подумав:
— Разве? Хотите сказать, что не станете возражать, если я сделаю это ещё раз?
Но он вовсе не собирался ещё раз целовать её, о чём не преминул себе напомнить.
— О, разумеется, я должна возразить.
— Должна? Только потому, что так положено? — спросил он, хотя сам не был до конца уверен, что хочет услышать ответ.
Кэтрин прикусила губу.
— Милорд, я попросила вас об искренности. И отвечу тем же. Вы очень привлекательный
— Конечно же нет.
— Вот почему я бы предпочла, чтобы вы не старались… польстить мне вновь. В настоящее время у меня довольно тревог и без того, чтобы ещё и проверять на прочность свои моральные устои. По сути, — печально продолжила она, — похоже, вскоре мои моральные устои будут под сомнением для всего мира.
— Вам нечего бояться, — ответил Макс, решительно выталкивая из головы образ светловолосой Юноны. — Я на вас женюсь.
— Что?! — задохнулась она.
— Ну разве это не очевидно? Нам следовало сразу так поступить. Вы же не думали, что можете пошататься по борделям, провести ночь в моём жилище — и избежать любых неприятных последствий? Мы обязаны пожениться, мисс Пеллистон.
Румянец Кэтрин разгорелся ещё ярче.
— При всём уважении, милорд, это не обсуждается. В сущности, ваше предложение нелепо.
— При всём уважении, кто здесь нелеп, так это вы. На этой проститутке ваше платье. Она вместе с Броуди. Если она узнала вас, то расскажет ему, а коль скоро он не джентльмен, то тут же разнесёт сплетню. Единственный способ помешать ему — выйти за меня замуж. Вот тогда, если он посмеет бросить на вас хотя бы тень скандала, я вызову Броуди на дуэль и всажу пулю в его крашеную башку. Всё довольно просто.
В Кэтрин начал закипать гнев. Она не для того сбежала от хмельной тирании отца, чтобы обрести властолюбивого распутника в качестве мужа. Правда, свои возражения она озвучила не совсем такими словами, но протест выразила, снабдив его всеми подробностями. Мисс Пеллистон удостоила виконта многословным рассуждением о своих взглядах на брак, в которых главенствующую роль играла схожесть характеров.
Лорд Рэнд с полным безразличием слушал, как Кэтрин с некоторым исступлением в пух и прах разносит его доводы в пользу женитьбы.
Первое, на что она указала: возможно, то было вовсе и не её платье, а если даже и её, то, весьма вероятно, Бабуля Грендел просто продала его скупщику, а от него оно уже попало к спутнице лорда Броуди.
Во-вторых, мисс Пеллистон была не вполне уверена, что видела именно ту особу. Из-за всей этой краски, падшие женщины, как правило, выглядят на одно лицо. Вряд ли за столь короткое время, большую часть которого она была к тому же одурманена, ей удалось заприметить кого-то из обитательниц борделя, кроме Бабули.
В-третьих, если эта женщина узнала Кэтрин и расскажет о том Броуди, он, скорее всего, ей просто не поверит. А пусть даже и поверит, он не настолько безрассуден, чтобы разносить такую невообразимую сплетню: ведь тем самым можно испортить отношения с батюшкой или, что похуже, с лордом Эндовером. Любой из них мог вызвать лорда Броуди на дуэль, а он величайший трус.
Макс недоверчиво воззрился на неё:
— Итак, вы заявляете, что ни в коей мере не встревожены?
— Ни капельки, — пылко подтвердила она.
— К чему тогда была эта истерика?
— Не было никакой истерики. А если даже имела место некая минутная слабость, то лишь потому, что я была потрясена. Вероятно, приняла всё слишком близко к сердцу.
— И
— Боже правый, вы же не всерьёз? Определённо, вам не стоит брать привычку делать предложение каждой женщине, которую вы поцеловали. Ибо в вашем случае дело, скорее всего, закончится многожёнством.
Кэтрин уставилась куда-то вдаль: подбородок вздёрнут, спина прямая, как шомпол.
— Думаю, вы пьяны, — продолжила она. — Да, уверена, так и есть. Вы впутались в мои неприятности прежде всего из-за собственных дурных привычек, и хотя я признательна за то, что вы оказались там и спасли меня, мне остаётся лишь сожалеть о причинах, приведших вас туда. Вот и теперь пагубная страсть может склонить вас к прискорбной ошибке, о которой вы будете сожалеть всю оставшуюся жизнь. Я надеюсь, позже, когда протрезвеете, вы ещё раз обдумаете сей предмет и сделаете правильные выводы. А пока я хочу, чтобы вы отвезли меня домой.
— Вот видишь, — проговорила Линнет. — Я же говорила, это он. Однако собеседник, казалось, не слушал. Он был сердит. Может, лорда Броуди и не заботило, где он развлекается, но он предпочитал держать вышеупомянутые развлечения подальше от глаз досточтимой публики… до тех пор пока эта женщина подле него не стала вдруг пользоваться большим спросом среди благородных джентльменов, один из которых вполне мог в конце концов обойти соперников.
И все же, каким бы успехом ни пользовалась Линнет у Бабули Грендел, едва ли она могла сравниться с сёстрами Уилсон [50] . А посему должна была знать своё место и довольствоваться тихим ожиданием возможности доставить удовольствие покровителю в скромном домике, что он снял для неё. Так нет же, ей обязательно надо подлизываться и ныть весь день напролёт, выпрашивая «глоток свежего воздуха». И где это она видала в Лондоне свежий воздух? И теперь мисс Чопорность и её высокомерный виконт увидели его в обществе обычной шлюхи.
50
Харриет (Гарриет) Уилсон была одной из наиболее популярных куртизанок Лондона того времени и даже прославилась тем, что сделала герцога Веллингтона посмешищем. Рожденная в Лондоне в семье швейцарского часовщика, Харриет начала соблазнять мужчин в возрасте 15 лет, первым из многих был лорд Крейвен. Вскоре после этого ее репутация ошеломляющей, прекрасной и образованной куртизанки разлетелась по всему Лондону. Будучи совершенно независимой, она отказывала многим пылким ухажерам. В конце концов она на время остепенилась, если это можно так назвать, став любовницей герцога Веллингтона. Ее две сестры, Эми и София, также стали куртизанками, София в последствии вышла замуж за аристократа.
— Я же говорила, это был он, — не унималась Линнет.
— Кто — он? — последовал сварливый вопрос.
— Тот, кто забрал новую девочку. — И продолжила живописать крайне забавную сценку, за которой без зазрения совести наблюдала с верхних ступеней лестницы. — Вот так мне и досталось это платье, — закончила она. — Я видела, как старая ведьма достала его из коробки и заставила её отдать наряд мне.
Линнет не посчитала нужным добавить, что платье она потребовала в качестве возмещения за то, что пришлось отдать такого многообещающего клиента какой-то новобранке. Линнет была возмущена до глубины души и громогласно выражала несогласие с необходимостью ублажать уродливого пьяного моряка вместо подвыпившего Адониса.