Виконт, который любил меня
Шрифт:
В этот момент все разговоры прекратились.
Энтони издал примитивный гортанный крик, поскольку он в этот момент погрузился в нее, войдя до конца одним мощным рывком.
Глаза Кэйт широко расширились, и ее рот приоткрылся от удивления от его быстрого и резкого вторжения. Но она была готова для него - более чем готова. Что-то в его неустанном темпе любовных ласк пробуждало страсть глубоко внутри нее до тех пор, пока она не нуждалась в нем с отчаянием, которое заставляло ее стонать, всхлипывать и
Их любовные ласки не были деликатными, но они всегда были нежными с друг другом. Они горячие, потные, и прижимались к друг другу с такой силой, что казалось они никогда больше не разъединяться. Когда они дошли до кульминации, она была яростной и страстной, и одновременно у обоих, их тела выгнулись, и их крики слились в ночи.
Когда все закончилось, они лежали в объятиях, и с трудом восстанавливали дыхание. Кэйт прикрыла глаза, счастливо улыбнувшись, и сдалась подавляющей усталости.
Энтони нет. Он уставился на нее, в то время как она устало прижалась к нему, и затем наблюдал за ней, как она задремала. Он смотрел, как двигаются, время от времени, глаза под закрытыми веками, смотрел, как поднимается и опускается ее грудь, измеряя темп ее дыхание. Слушал каждый ее вздох и сонное бормотание.
Были некоторые моменты, которые человек хочет навсегда запечатлеть у себя в памяти, и этот момент для него был как раз из них. Но как только он полностью уверился в том, что она заснула; она произвела забавный сонный лепет, прижавшись к нему еще сильнее, и ее глаза медленно открылись.
– Ты все еще не спишь, - пробормотала она, ее голос был сонный и мурлычущий.
Он кивнул, немного беспокоясь, не прижимает ли он ее слишком сильно. Он не хотел ее отпускать. Он никогда ее не отпустит.
– Ты должен заснуть, - проговорила она.
Он снова кивнул, но казалось, просто не мог позволить себе закрыть глаза.
Он сонно зевнула: - Это чудесно.
Он поцеловал ее в лоб и согласно что-то промычал.
Она выгнула шею и поцеловала его в ответ, затем опустила голову на подушку.
– Я надеюсь, у нас всегда будет так же, как сейчас, - пробормотала она, зевая снова и снова, поскольку сон уже настигал ее.
– Всегда и навсегда.
Энтони застыл.
Всегда!
Она не могла знать, что это слово означало для него. Пять лет? Шесть? Возможно в лучшем случае семь или восемь.
Навсегда!
Это было слово, которое не имело для него смыслового значения, это было то, что он просто не мог осознать.
Внезапно он не мог нормально дышать.
Как будто его заключили в каменную клетку, и воздух стал спертым. Ему необходимо выйти отсюда. Ему нужно выйти. Ему нужно…
Он кубарем скатился с кровати, а затем, спотыкаясь и задыхаясь, он схватил свою одежду, так опрометчиво брошенную на пол, и стал пихать
– Энтони?!
Его голова дернулась. Кэйт села на кровати, позевывая. Даже в тусклом свете было видно смущение, застывшее в ее глазах. И боль.
– С тобой все хорошо?
Он кивнул.
– Тогда почему ты пытаешься просунуть свою ногу в рукав рубашки?
Он посмотрел вниз, и громко выругался, чего он никогда прежде не делал в присутствие женщины. Он смял рубашку, и швырнул ее комком на пол, энергично натянул брюки.
– Куда ты?
– спросила Кэйт с тревогой.
– Я должен идти, - нечленораздельно промычал он.
– Прямо сейчас?
Он не ответил, потому что не знал, что ответить.
– Энтони?
– она слезла с кровати, и подошла к нему, протягивая руку.
Но прежде чем ее рука коснулась его щеки, он дернулся как от удара, и резко отступил назад. Он увидел боль в ее глазах, боль из-за того, что он отпрянул от нее. Но он знал, если он сейчас почувствует ее нежность, он потеряет себя.
– Черт подери, - выругался он, - Проклятый ад, где мои рубашки?
– В твоей комнате в шкафу, - нервно ответила она, - Там же, где и всегда.
Он последовал туда за своей рубашкой, неспособный вынести ее голос, и боль, явно слышимую в нем. Независимо оттого, что она говорила, он продолжал слышать ее голос, произносящий слова: всегда и навсегда.
И это убивало его.
Когда он появился из своей комнаты, одетый в пальто и ботинки, Кэйт стояла возле кровати, и в тревожном волнении никак не могла завязать голубой пояс на своем пеньюаре.
– Я должен идти, - невыразительно сказал он.
Она открыла рот, но не издала не звука, он стоял и ждал, что она скажет, неспособный двинуться с места, пока не услышит ее голос.
– Когда ты вернешься?
– наконец спросила она.
– Завтра.
– Это…хорошо.
Он кивнул.
– Я не могу находиться здесь, - выпалил он, - Мне необходимо выйти.
Она судорожно сглотнула.
– Да, - тихо произнесла она, - Ты и так сказал очень много.
И затем, не взглянув на нее и не взяв ключа, он ушел.
Кэйт медленно подошла к кровати, и уставилась на нее. Так или иначе, казалось неправильным лежать в этой кровати, укрывшись одеялом, одной, без него, не чувствовать его объятий и теплого дыхания. Она подумал, что должна кричать и плакать, но глаза были сухие. Она подошла к окну, и отдернула шторы, посмотрела из окна, удивляясь своей мысленной просьбе о грозе. Энтони ушел, она была уверена, что он вернется рано или поздно, только не было уверена насчет их отношений.
И она поняла, что ей необходимо что-то - ей нужна гроза - чтобы доказать себе, что она сама может быть сильной.