Виконт. Книга 4. Колонист

Юллем Евгений

— Айлас, — срывающимся голосом сказал парнишка.

— Что произошло, Айлас? — мягко спросил Род.

Я наблюдал, как плетение внутри его головы гасило красные сполохи, готовые вылезти наружу. Магический транк действовал, но все равно, травма была сильной.

— Налетели орки. Начали врываться в дома, убивать всех...

Мы ждали, не обращая внимание на обороты речи парнишки. Трудно было такое говорить.

— Потом папу с мамой тоже выволокли на улицу, а я ускользнул через заднюю дверь. Спрятался, меня не нашли. А когда они уехали, я нашел папу, маму, тетю...

Я сделал знак Роду и коснулся указательным пальцем темечка Айласа, погружая его в сон. Свидетель уже не срабатывал, красные сполохи в районе верхних чакр только

разгорались, не желая спадать.

Подхватив падающее тело парнишки, я уложил его поудобнее.

— Ну в общем-то все ясно, — Род обвел взглядом картину разгрома. — Такое впечатление, что мы опять на Черном Истоке.

— Вспоминаю Кисоде. Там было такое же, только скальпы не снимали, — кивнул Бенидан.

Ну это они про дела своих минувших дней вспоминали, меня тогда еще в легионе не было. Но то, что черноистокские аборигены практиковали негритюд, я был в курсе. Во всяком случае, здесь было жутко. Окровавленные обезображенные трупы мужчин, женщин и детей, валяющиеся где попало на узких деревенских улочках, сожженные дома, какие то окровавленные тряпки и раскиданная домашняя утварь... Неласковый зимний ветер играл золотистыми кудряшками волос маленькой, лет шести девочки, чье тело валялось неподалеку. Лица у девочки не было. Кулаки у меня сами собой сжались. И теперь я подумал о том, что поспешил отказаться от мысли об оспенных одеялах и прочих средствах массового уничтожения. Любого ханжу-«гуманиста» достаточно провести по этому полю смерти, а желательно сбить ногами на землю и провозить его белым пальто по крови и грязи. Чтобы впитал в себя результаты либеральных и гуманистических ценностей так, чтобы отстирать не мог. Может, тогда и поймет разницу цивилизаций и перестанет орать «Это другое!». Тупиковые ветви эволюции должны быть отсечены.

— Теперь осталось только дождаться отряда Амитолы, — сказал Род.

— Мальчишку заберем в Осген, — озвучил Бенидан свою мысль. — Я пока соединюсь с герцогом и доложу обстановку.

— Доложи ему и другое, — я посмотрел на продавленную в земле колею от тележных колес. — Заметил, что амбары пустые?

Бенидан прошелся к выгоревшим воротам амбара.

— Да, похоже, ты прав. А это значит...

— Что скорость загруженной телеги обоза по нормам Легиона — пять-шесть миль в час. Они просто не могут уйти далеко. Туда они будут добираться несколько дней и с малой скоростью. А учитывая то, что что-то я ни одной телеги и лошади не вижу, обоз будет тащиться еще медленнее. Улавливаешь?

— Ну что же, мысль здравая. Вызываем наших и трясем стариной?

— Если старина не отвалится, — хмыкнул я. — Можешь и наших, но если сюда прибудут Истэка, то мы выиграем еще больше времени. А как воюют индейцы, ты знаешь.

— Тоже верно. Ладно, я поговорю с герцогом, а вы пока тут осмотритесь. И можем отдыхать. Если все срастется, у нас будет длинная и насыщенная ночь, — Бенидан достал связной артефакт и нажал на первую кнопку.

Глава 4

Из Аспена, точнее того места, где он раньше стоял, мы выехали уже глубокой ночью, когда все были в сборе. Кроме воинов племени Истэка приехала и смена с постоялого двора, вооружившись до зубов.

— Зачем двор оголили, там кроме Тарсо никого не осталось, — попенял Бенидан вновь прибывшим.

— Приказ Его Светлости, — пожал плечами один из наших. — Тарсо сказал, что и сам пару часов отобьется, если что. К нему уже выехала вторая дюжина, сейчас, наверное, уже там.

— Вот раз ты такой умник, бери мальца, и дуй на постоялый двор. Справимся и десятком, тем более мы не одни, а с индейцами.

— Есть! Только скажите индейцам, пусть мне заводную дадут.

— Обязательно.

Отряд вел старый опытный индеец, местный следопыт. И он особо не спешил, разбирая следы на остывшей земле. Его можно было понять — никуда орки с добром не денутся, не зря они вывозили продовольствие из Аспена. Не бросят же они телеги и поскачут домой?

Не для этого они решились напасть. Причем, если бы не беглец, мы бы и не узнали про нападение — как ни странно, но никакой связи между поселениями не было. Здесь привыкли выживать сами по себе, и добрососедскими отношениями это было трудно назвать. Тем более аспенцы довольно ревностно следили за развитием Осгена как потенциального конкурента — обе аграрные деревни, обе заготавливали продовольствие и, если позволял урожай, отвозили излишки в Орсод, которому было всегда мало. Так что открытой вражды между нами не было, как не было и дружбы. А вот это уже было большой ошибкой, которая и сыграла свою роль — люди должны держаться вместе. Тем более, поселенцы на чужой земле. И если Осген взял за правило сотрудничать со всеми, кто к этому готов — в частности, с индейцами и орками — то Аспен выбрал политику изоляционизма. С одной стороны, понять их можно — если Осген строился на личной земле клана, купленной у индейцев еще в приснопамятные времена и утвержденной короной, то вот здесь ситуация была другая. Аспен стоял на ничейной земле, на свой страх и риск. Как я выяснил в разговоре с Амитолой, это была земля когда-то исчезнувшего племени Гудэхи, вымершего лет сто назад от эпидемии какой-то убойной заразы, и среди индейцев считавшейся если не проклятой, то плохой. Истэки забирать ее себе не стали — а зачем, и так огромные и плодородные земли есть, самим бы обработать. И защитить тоже — в отличие от наших мирных хозяев земли тут обитали черте-кто, типа тех же отэктеев. Сюда наведывались и кочевые племена во время сезонных переселений, и отряды оседлых племен, и за некоторыми был нужен глаз да глаз. Что последние события и показывали.

После того, как мы отъехали на пару лиг, индеец дал команду спешиться.

— Чего это он? — спросил я у Бенидана, взявшего под уздцы лошадь.

— А ты смотри и наблюдай, — усмехнулся он. — Забыл, чему тебя в Легионе учили?

— Да я как-то верховой ездой там и не занимался.

— Старая уловка. Посмотри в седельной сумке, — кивнул он на круп моего коня.

Я начал наблюдать за индейцами. Да, молодцы, не пропадут. Те подвязывали на копыта своих коней нечто вроде кожаных чулок с подошвами из толстой кожи. Прямо какие-то ботинки для лошади...

— Как и у нас, стук копыт намного тише, — прокомментировал Бенидан. — И лошади удобней ступать на неровной почве. Айзанцы вообще с подковами не заморачиваются, у них лошади с копытами, обернутыми кожей.

— Это можно сделать и по-другому, — я скастовал Полог Тишины и наложил на кожаные повязки. — Теперь вообще бесшумно.

— Сделай и мне, — хмыкнул Бенидан.

— Давай сюда, — я протянул руку и, взяв эти ортопедические устройства, оплел их плетениями. — Все, готово!

Вот только мои манипуляции не остались незамеченными. Ко мне подошел тот самый следопыт, ведущий отряд.

— Что ты делать с башмак?

— Бесшумно ступать, — сказал ему я, безбожно коверкая грамматику. Этакий пиджин-лундиш вместо пиджин-инглиша для земных туземцев.

— Покажи!

— Хорошо, сейчас.

Я зашнуровал пыточное приспособление, влез на лошадь, и заставил гарцевать на месте, или как там это у лошадников называется. Копыта опускались на землю абсолютно бесшумно.

— Делать нам! — категорически потребовал он.

— Ну почему бы и нет, — скорчил гримасу я, и пошел к уже обутым лошадям. Делов-то... Потратил на это минут пять, зато войско теперь на бесшумном ходу.

— Хорошо! — сказал следопыт и вновь вскочил в седло.

Теперь, когда лошади скакали бесшумно, мы перешли на галоп, стараясь как можно быстрее успеть на перехват.

После получаса такого передвижения следопыт вскинул руку вверх, и наше войско остановилось.

— Спешиваемся, — сказал Бенидан, наблюдая как индейцы покидают свои седла и распаковывают вьюки, доставая из них оружие.

— Ладно, — я спрыгнул на землю и скастовал поисковое плетение. — Что-то пока я никого не вижу.