Виктор Илюхин «Катынское дело»: Проверка на русофобию
Шрифт:
У нас говорят — куй железо, пока горячо. 6 июня того же года прокуратурой Калининской, а ныне Тверской области, и также «по собственной инициативе», было возбуждено еще одно уголовное дело о судьбе польских военнопленных, содержавшихся с октября — ноября 1939 года в Осташковском лагере НКВД СССР и бесследно исчезнувших в мае 1940 года.
Все, машинка закрутилась. Прокуратура СССР взяла тему в разработку. Генпрокурор А. Сухарев поручил провести проверку Главному военному прокурору А. Катусеву совместно с КГБ и Министерством обороны. Тот, в свою очередь, курировать проблему назначил начальника Управления ГВП генерал-майора юстиции А. Борискина.
Надо отметить, что и А. Сухарев, и военные прокуроры хорошо осознавали всю коварность
Бригаду возглавил подполковник юстиции А. Третецкий. Вошли в нее подполковник юстиции А. Яблоков и майор юстиции С. Шаламаев. В результате 27 сентября 1990 года началось следствие уголовного дела № 159 «О расстреле польских военнопленных из Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей НКВД СССР в апреле — мае 1940 года». А чтобы военные юристы не вздумали пустить дело на самотек, сразу по завершении визита министра иностранных дел Польши К. Скубишевского в ноябре 1990 года вышло распоряжение президента. В нем Прокуратуре СССР было предложено с учетом складывающихся на тот момент советско-польских отношений ускорить следствие по делу о судьбе польских офицеров и совместно с Комитетом госбезопасности и Министерством внутренних дел «обеспечить поиск и изучение архивных материалов, связанных с репрессиями в отношении польского населения, оказавшегося на территории СССР в 1939 году, и представить соответствующее заключение».
Участники расследования были совершенно четко сориентированы на конкретный результат — найти свидетельства вины НКВД. Военные прокуроры подчинились. Вот что позже, на заседании «круглого стола» по Катынской теме, скажет о своих бывших сослуживцах генерал-майор юстиции, помощник заместителя Генерального прокурора — Главного военного прокурора с 1992 по 1999 год В. Крук: «Под выполнение этой задачи и осуществлялся соответствующий подбор следственной группы. В аппарате ГВП было немало толковых, профессионально грамотных и морально порядочных следователей. Но ни один из них в следственную группу не вошел. В нее вошли те, в ком были уверены, что они без колебания выполнят поставленную задачу».
Уже в апреле 1991 года новый Генпрокурор СССР Н. Трубин докладывал М. Горбачеву:
«В соответствии с Вашим распоряжением № РП-979 от 5 ноября 1990 года Главной военной прокуратурой проводится расследование уголовного дела о судьбе 15 тысяч польских военнопленных из числа высшего командного состава, офицеров и других лиц, содержавшихся в 1939–1940 гг. в Козельском, Старобельском и Осташковском лагерях бывшего НКВД… Собранные материалы позволяют сделать предварительный вывод о том, что польские военнопленные могли быть расстреляны на основании решения Особого совещания при НКВД СССР в течение апреля — мая 1940 года в УНКВД Смоленской, Харьковской и Калининской областей и захоронены соответственно в Катынском лесу под Смоленском, в районе Медное в 32 км от г. Твери и в 6-м квартале лесопарковой зоны г. Харькова. Однако пока не удалось отыскать следственные дела на расстрелянных военнопленных и протоколы Особого совещания при НКВД СССР, хотя на их наличие в то время (апрель — май 1940 г.) указывают многочисленные косвенные доказательства…».
Что видно из этого документа? Кто-то разглядит фактологические ошибки — ОСО получило право выносить смертную казнь только с ноября 1941 года. Кто-то поставит под сомнение число польских военнопленных, содержавшихся в лагерях. Я заострю внимание читателей на другом. Сквозь строки проглядывает желание исполнить политический заказ М. Горбачева любой ценой.
Совершенно очевидно, что
В свою очередь, позицию В. Ярузельского по Катыни сформировала политическая борьба за власть и страх понести ответственность за принадлежность к руководству ПНР. Ему пришлось разделить взгляды Валенсы и политиков, лезущих по ступеням реваншизма, иначе бы старый генерал оказался не просто на задворках истории, а, возможно, и того хуже. Ему могли не простить жесткое обращение с членами «Солидарности», интернирование руководства профсоюза, преследование его активистов. Поэтому, демонстрируя собственным гражданам небывалую смелость, В. Ярузельский начал диктовать условия М. Горбачеву. И тот, подбадриваемый международной «общественностью», своими собственными идеологами и «историками-архивистами», чутко улавливающими настроение руководителя, наконец сформировал собственное «твердое» убеждение: расстрел военнопленных в Катыни — дело рук советского НКВД. Отсюда появилось на свет это поспешное, ничем не подкрепленное, голословное Заявление ТАСС. Именно оно и показало направление, в котором должны в дальнейшем двигаться чиновники, волевыми усилиями проводя линию руководства государства.
Да что чиновники, все остальные президенты России разделили навязанную Горбачеву точку зрения Запада, в основе которой лежала провокация фашистского министра пропаганды!
1990–2004 годы. Главная военная прокуратура. Дело № 159
Что происходило в связи с Катынским делом после визита Ярузельского в СССР и в начале 1990-х годов в России? А вот что. Польская сторона реально обеспечивала следственную группу множительной техникой, бумагой. Поляки фактически самостоятельно проводили вскрытие могил, забирали с согласия, а то и без согласия российских следователей вещественные доказательства. Польским следователям в обход Генерального прокурора РФ передавались процессуальные документы. Список «отступлений» длинный.
Можно ли в таком случае вести речь о беспристрастности следствия? Очень сомневаюсь. Были и фуршеты, угощения в польском посольстве, Доме российско-польской дружбы, длительные поездки следователей в Польшу. Сам факт их награждения польскими государственными наградами тоже, согласитесь, о чем-то говорит.
Может быть, не все знают, но польское правительство на Катынское дело ежегодно выделяло до 70 миллионов долларов. Деньги немалые. Хватало, видимо, и на «поддержку» российских ученых, чиновников, следователей…
Не исключаю, может встать вопрос о необходимости возбуждать уголовные дела по самим следователям. Правда, по некоторым обстоятельствам уже истекли сроки давности. Но имена все известны. Надо проверять… Однако не могу не сказать, что встречающихся нечистоплотных ученых и следователей я просто называю людьми без стыда и совести, предателями российских интересов…
Дальше события развивались так. Уже при Б. Ельцине 24 сентября 1992 года был «случайно» обнаружен «Закрытый пакет № 1»(он же «Особая папка») в Архиве президента РФ комиссией в составе руководителя президентской администрации Ю. Петрова, советника президента Д. Волкогонова, главного архивиста РФ Р. Пихоя и директора архива А. Короткова. Напомню, что М. Горбачев еще недавно просматривал эти документы при свидетелях, о чем потом сообщил российской общественности, и ничего предосудительного не нашел. А при Б. Ельцине в этом пакете «вдруг» обнаружилось то, что в тот момент очень требовалось для доказательства вины СССР, НКВД и Компартии.