Виктор Розов. Свидетель века

Кожемяко Виктор Стефанович

ВЗВИЛСЯ ЛЕВ КОЛОДНЫЙ. КОГО ХВАЛИТ ГРЕЧНЕВАЯ КАША

Ответ Виктору Розову, публицисту

С Виктором Розовым, известным драматургом, я бы никогда полемизировать не стал по проблемам драматургии, не будучи причастным к миру театра, имея к нему отношение только как зритель. Но патриарх советской русской драматургии в последнее время активно занялся публицистикой, пишет статьи и дает интервью, находящие выход, в частности, на страницах газеты «Правда».

Последняя такая публикация состоялась во второй половине января. Под названием «Сеются зубы дракона» Виктор Сергеевич дал интервью сотруднику газеты «Правда», тезке Виктору Кожемяко, со своей стороны сопроводившему эту беседу изрядной долей ностальгии по недавним временам, когда коммунизм был государственной идеологией, а родная

«Правда» ее главным рупором, а также большой дозой лести по адресу драматурга. Его он величает «замечательным», известным «не только у нас в стране, но и в мире». Чуть ниже этих слов, показавшихся интервьюеру недостаточными, Виктор Сергеевич представляется «всемирно известным писателем и деятелем культуры».

Если Виктор Розов – всемирно известный драматург, то кто же тогда Вильям Шекспир? Может быть, они – одного поля ягоды? Неужели пьесам Виктора Сергеевича суждена такая же участь и поколениям зрителей предстоит на спектаклях, поставленных режиссерами будущего, страдать, любить, плакать и смеяться, духовно очищаясь и обогащаясь? Не уверен.

Поспорить же хочу не с драматургом, а публицистом Розовым, потому что стал замечать его как автора на страницах даже такой очаровательной газеты, как «Завтра», а это всего-навсего поменявшая название закрытая погромная газета «День», в одном из последних номеров доказывающая в статье, заполнившей целую страницу, что события в начале октября, бой у Белого дома, спровоцировали… евреи, члены некой военизированной организации «Бейтар», а стреляли с крыш снайперы, подготовленные израильским «Моссадом», бывшие наши граждане с двойным гражданством России и Израиля, то есть все те же евреи. На страницах этой же газеты Виктор Розов напечатал свои мемуары о друзьях, многие из которых были евреями… Не перевернулись ли они после такой публикации в гробах?!

И вот вслед за публикацией в «Завтра» возникает новая, в «Правде», где «всемирно известный» драматург предстает в ряду с теми, кто выступает против политики нынешнего президента, «протестует против насилия». Кто же эти протестанты, смельчаки, бросающие перчатку Борису Николаевичу?

«Достаточно назвать хотя бы имена Станислава Говорухина, Юрия Власова, Никиты Михалкова, постоянного автора «Правды» профессора Сергея Кара-Мурзы», – говорит Розов.

Да, такой вот список, такая, как говаривали в прошлом, обойма имен, закладываемая ныне не в один пулемет, строчащий в сторону Кремля.

С двумя названными в этом списке авторами статей мне приходилось полемизировать. Теперь вот захотелось ответить и драматургу, занявшемуся политикой, начавшему борьбу с властью. Места для Розова редакции не жалеют, такого интеллектуала из московской элиты в рядах правой оппозиции пока что не было. Он высказывается и о социалистическом реализме, и о советской культуре, в частности, близкой ему драматургии:

«Были очень хорошие спектакли, огромное количество. При всех мучительных родах, но такой великолепный, блистательный, тончайший спектакль, как «Дни Турбиных» в МХАТе, вышел ведь при Советской власти. Сколько режиссеров появилось замечательных! Товстоногов, Ефремов, Эфрос… Все яркие и все разные. Можно ли об этом забывать?»

Действительно, режиссеры были замечательные и все разные. А вот то, что их стригли под одну гребенку, что закрывали их театры, арестовывали, убивали режиссеров и лучших артистов, что драматургов отправляли в лагеря для трудового перевоспитания, и о многом другом, когда заходит речь о недавнем прошлом драматургии и театра, разве можно умалчивать? Неужели театральная Москва успела забыть унижения Эфроса, не имевшего своего театра, пребывавшего в роли второго режиссера Театра на Малой Бронной, куда ходили на его спектакли? Разве не Ефремову приходилось крутиться и изворачиваться, по пятнадцать раз устраивать просмотры для всевозможных комиссий, ставить спектакли, где той же самой «Советской власти» ему удавалось показывать дулю в кармане? Ну, а уж про «Дни Турбиных» вспоминать даже неприлично, пытаясь доказать наличие неких добродетелей у покойной власти.

Разве не автора этих самых «Дней» родная Виктору Розову власть лишила права быть драматургом при жизни? Разве не он, начиная с 1925 года, не имел возможности у себя на родине публиковаться? Разве не его пьесы, отрепетированные на сцене Художественного театра, снимались с треском с репертуара, не о пьесах ли Булгакова все та же мерзкая (особенно при Сталине) «Правда» публиковала разносные статьи?

Ну, а если по прихоти Иосифа Виссарионовича, по какой-то неразгаданной мистической причине «Дни Турбиных» появлялись строго дозированными на подмостках МХАТа, а сам гениальный

вождь восемнадцать раз приезжал, как гласит легенда, лицезреть блистательную игру Аллы Тарасовой (которая в «Днях Турбинных» не играла! – В.К.), то что же об этом вспоминать, что же об этом-то тосковать, лить слезы?.. Понять Виктора Розова можно. Его драматургия недолговечна, свое время она не пережила, умерла вместе с ним, вряд ли сегодня какой-нибудь режиссер решится ставить спектакли даже по самым лучшим его пьесам, да и пойдет ли публика смотреть на переживания его героев? А произошло это по той причине, что даже очень талантливые авторы в прошлом, и Розов в их числе, вынуждены были в бочку меда непременно добавлять ложку коммунистического дегтя. Нахлебались все этого пойла предостаточно, никто больше не хочет.

Не оставляет без внимания наш драматург-публицист и святая святых – метод социалистического реализма, вполне справедливо ставит знак равенства между ним и таким понятием, как «советская культура», отвечая на вопрос корреспондента: «Понятие советской культуры как вы расцениваете?». А расценивает вот так:

«Когда объявили метод социалистического реализма в приказном порядке, никто не понимал, что это такое, и никто не писал по методу социалистического реализма. Это была такая, я бы сказал, неудачная и преждевременная формулировка. Потому что литературное течение обозначают тогда, когда оно сильно развилось или когда оно кончается. Были в истории классицизм, романтизм, натурализм, когда течения эти широко себя показали. А тут литература и культура в целом как бы заранее объявили себя социалистическим реализмом… Однако теперь, когда целый исторический период жизни нашего общества позади, мы, думается, вправе говорить о культуре эпохи Советской власти – со всеми ее недостатками и достоинствами».

Первая постановка «Дней Турбиных» Михаила Булгакова во МХАТе. 1926 г.

Да, конечно, никто у Виктора Сергеевича не отнимает права говорить и писать о культуре недавнего прошлого, которую он в меру своих сил и таланта, в меру своей способности приспосабливаться к обстоятельствам (цензуре, идеологии, генеральной линии партии на том или ином этапе и т. д.) продвигал вперед своими пьесами. Но и у меня есть сегодня возможность полемизировать с ним, даже когда он выступает на страницах «Правды», чье слово считалось законом. (Как известно из ее истории, одному товарищу, чью фамилию исказил правдинский корреспондент в своем очерке, даже пришлось пойти в паспортный стол и исправить возникшее разночтение, потому что опровержений ошибок орган ЦК ВКП(б) не признавал.)

А поспорить необходимо: разве можно спокойно читать о том, что у метода социалистического реализма были какие-то достоинства? Разве не этим методом, как дубиной, тараном, крушилось и ломалось творчество замечательных писателей, да и сама жизнь их переставала чего-то стоить, если они объявлялись противниками соцреализма, чуждыми его духу? Прежде чем писателей объявляли врагами народа и отправляли на Лубянку, далее – везде, в лагеря по всему пространству, где царила «Советская власть», их отлучали от церкви, от метода «социалистического реализма». Надо ли сегодня приводить примеры для доказательства этой аксиомы? Разве дело в том, что этот самый злосчастный метод, придуманный на Старой площади в недрах отдела пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), позднее обоснованный Максимом Горьким и тьмой литературоведов, выслуживавшихся перед все той же партией и ее идеологами, появился ПРЕЖДЕВРЕМЕННО? Что поспешили его обозначить в 1932 году? Не придумали бы тогда, придумали бы чуть позже или чуть раньше, потому что не могли не придумать, потому что так называемая «политика партии в области литературы» существовала со времен появления всем памятной статьи Ильича о партийной организации и партийной литературе, а случилось это событие аж 13 ноября 1905 года, в годы первой русской революции. А в результате последующих революций русская литература, как и Россия и ее народ, понесла непоправимый урон, произошло бегство большей части писателей за рубеж: Бунин, Андреев, Зайцев, Бальмонт, Куприн, Шмелев, Ремизов, сбежал, не выдержав унижений, Максим Горький… А если возвращались, то умирать, чтобы покончить с собой, как Марина Цветаева, или писать романы, такие лживые, как «Хлеб» Алексея Толстого, статьи «Если враг не сдается, его уничтожают», какие стал сочинять толкователь и пропагандист нового метода Горький.