Виктор Суворов: исповедь перебежчика
Шрифт:
«Советские разведчики орудовали не просто большими — гигантскими суммами»
— Ты где-то сказал, что львиная доля денег, которые СССР накручивал на нефти, шла на шпионаж…
— Совершенно верно.
— У меня возникает вопрос: советские разведчики орудовали большими суммами?
— Не просто большими — гигантскими.
— Как в таком случае можно было проконтролировать, что они тратят на резидентуру, что на карманные расходы, а что с целью личного обогащения от Центра утаивают?
— Угу-угу. Дело в том, что, как только я прибыл
— Сто тысяч франков, к примеру, мог получить?
— Нет — в то время две тысячи швейцарских франков были приличной суммой. Семьдесят четвертый год, Господи! — наверное, целый век назад это было, в прошлом тысячелетии. Так вот, я могу взять необходимое мне количество денег, а по окончании месяца финансовый отчет составляю. Статья первая. Она была по агентуре: кого-то встретил, кому-то что-то там.
— Иными словами, оплата агентов…
— Ну да. Записал. Статья вторая — это по знакомым. Он еще не агент, но любая разработка требует расходов, и туда я все это включаю.
— Чай, кофе, потанцуем?..
– ... потом машина. Допустим, с кем-то увидеться собираюсь — ну вот представь, что я Джон Ланкастер.
— …Пек…
— и перед каждой встречей пишу план. Там же, в резидентуре, три уровня подчинения. Я, оттого что неопытный, молодой и зеленый, напрямую подчиняюсь заместителю резидента. Если кого-нибудь вербанул и пошел, пошел, перехожу уже в ведение резидента, то есть он лично мне говорит: «Стой там!», «Отойди, тут серьезные вещи!», а если чуть-чуть маху дал, командует: «Кыш туда, снова на низший уровень!».
Если отлично себя зарекомендовал, становлюсь заместителем резидента и уже сам веду нескольких молодых салабончиков (прошу прощения за мой французский язык). Работаю нормально, но после каждой встречи (допустим, с каким-то китайцем я познакомился) отчитываюсь, что с таким-то мы, например, позавтракали. Не могу же я написать, что потратил на это тысячу франков.
— Разумеется, но чуть-чуть приписать было реально?
— Вполне.
— Немножко на одном китайце, капельку на втором…
— Это правда, но тогда их нужно много иметь. Короче, если успешно действуешь, внакладе никак не останешься — вот что я имею в виду.
— Хорошо, а разве за счет оплаты резидентуры поправить свое финансовое положение было нельзя? Заплатил, к примеру, агенту тысячу франков, а в отчете указал — две: кто проверит?
— Это легко проверялось, и, если схватили бы за руку, очень, очень и очень нехорошо бы пришлось.
— Ну что — убили бы?
— Не пощадили бы точно. Пойми: для офицеров зарубежная командировка длилась три года (за исключением резидентов, которые там могли находиться бессрочно). Отбыв положенное время, я свою агентуру передаю следующему товарищу, который у меня принимает дела, и он может покалякать с моим мужиком по душам: «Слушай, а тебе тут пять тысяч платили.». Тот удивится: «Что-то не припоминаю такого.».
— Понятно…
— На этом можно было крепко попасться, поэтому лично я не мелочился. Не случайно же после того, как отбыл командировку,
— «Все крупные шпионские скандалы, — сказал ты в одном из интервью, — связаны с банальной продажей агентуры».
— Подтверждаю.
— А как вообще вербуют людей? Что это за наука?
— Это не наука — искусство (Смеется.).
— Ты сам-mo многих завербовал?
— Этот вопрос мы, с твоего позволения, без ответа оставим, потому что меня сразу же обвинят: сдает, мол, налево-направо. Да, вопрос поступил, но пропущен он мимо ушей — я это не обсуждаю, потому что никого не предал и никто меня в этом уличить не может. Если кто-либо утверждает: «Он сдал агентуру», отвечаю: «Ребята, Особого совещания здесь нет, тут нельзя ухватить человека и на “Дальстрой” отправить. Если бы я кого-нибудь сдал, вспыхнул бы шпионский скандал: кого-то бы точно судили, а если бы никого не вербовал и с агентурой своей не работал, три года продержаться в Женеве не смог бы — тем более четыре, и даже пять.».
— Ну, хорошо: вербовка — это не наука, а искусство. В чем же оно заключается?
— В том, чтобы кого-то привлечь на свою сторону. Что для этого нужно? Для начала вникнуть в его мир, найти какую-то слабину. Это как рыбная ловля где-нибудь на Днепре: сидишь, удочку с червячком закинул.
— …и рыбку поймал?
— Точно. Подсек, а он такой большой, толстый карась. Вытаскиваешь его (Якобы наматывает на катушку спиннинга леску.) и — раз! — на сковородку!
«Вербовка — это как отношения мужчины и женщины, только ее цель — не интимная близость, а привлечение на свою сторону»
— Ты можешь, посмотрев на человека, сразу определить, завербуешь его или нет?
— Да, разумеется. Вот, Дима, самая первая лекция в академии — выходит матерый зубр и говорит: «Ребята, начнем с того, что разведка — это добывание сведений о противнике. Их можно получить только через агентуру, потому что если, допустим, летит спутник, он видит лишь то, что происходит сейчас, а нам нужно то, что будет происходить завтра, и через год, и через десять лет. Со спутника это не разглядишь, хоть расшибись, значит, нужно вербовать агентуру. Поднимите-ка руку, кто хоть когда-нибудь людей вербовал?».
Все глазами его едят: ты что, мол, начальник? Он соглашается: «Ладно, давайте с другой стороны зайдем. Вот приглянулась мужчине женщина, и, чтобы как-то войти с ней в контакт, он должен ей что-то приятное сказать, что-нибудь подарить. Ну как-то так, но это та же вербовка. Теперь поднимите руку, кто не вербовал никогда?». Все переглядываются: «Да вроде женатые здесь сидим — как минимум, по одной поймали и.»
— «… вербанули»…
— Да. «Так вот, — продолжает лектор, — вербовка — это как отношения мужчины и женщины, только ее цель — не интимная близость, а привлечение на свою сторону».