Викторианский Лондон
Шрифт:
Чтобы полюбоваться на пышные здания, не занятые государственными служащими, достаточно взглянуть на величественную процессию клубов для джентльменов на Пэлл-Мэлл или поблизости. «Атенеум» (1830), с его знаменитым классическим фризом и статуей Афины Паллады, стоит на углу. Напротив, наискосок от него, был Клуб вооруженных сил (1827, в 1859-м перестроен Десимусом Бертоном, закрылся в 1976-м, сейчас там клуб «Институт директоров»). К западу от «Атенеума» стоит Клуб путешественников, спроектированный Барри и завершенный в 1832 году. За ним следует «Реформ-клаб», опять-таки спроектированный Барри и открывшийся в 1841 году. (Клуб «Карлтон», оплот консервативной партии, также находился на Пэлл-Мэлл, в 1854 году он был перестроен, во время бомбежек Лондона в 1940–41 годах разрушен и переехал на Сент-Джеймс-стрит.) Все они памятники викторианского образа жизни.
Апофеозом викторианской архитектуры стал Вестминстерский дворец. В 1834 году полуразвалившийся старый дворец, представлявший собой скопление разномастных зданий, сгорел, и после трех веков неудобств члены парламента наконец-то могли надеяться на возведение здания, специально предназначенного для законодателей. Неминуемый конкурс был выигран Барри, предложившим готический проект, и в 1837 году начались строительные работы. План Барри был великолепным воплощением общественного устройства Великобритании.
Несмотря на две войны и разрушительную деятельность модернизаторов, многие викторианские здания сохранились до сих пор. Их можно встретить по всему Лондону, от маленьких домов до великолепных коммерческих и общественных зданий. Но некоторых уже нет. Пожалуй, особенно жаль Угольную биржу, к открытию которой в 1849 году Альберт приплыл по реке на королевской барке. Это было великолепное здание из чугуна и стекла. Его круглый центральный зал с четырьмя чугунными галереями, огромным куполом из чугуна и стекла и паркетным полом в виде морского компаса, напоминал о том, что уголь до сих пор добывается в открытых угольных залежах у моря. Это здание пережившее две войны, было уничтожено в 1960 году. Банк в Хай-Холборне, с огромной стойкой, будто сделанной из цельного куска красного дерева (Как банковские служащие попадали внутрь? Перепрыгивали через стойку или проползали внизу?), и роскошными терракотовыми драконами, постигла та же участь. На Джермин-стрит стоял Музей практической геологии со стенами, облицованными полированным камнем. Он был открыт принцем-консортом в 1851 году и в 1936-м снесен. Вкусы меняются, но викторианские здания, если им повезет, возможно, переживут своих критиков.
Глава 6
Проза жизни
Во времена римлян Лондон был крепостью с толстыми стенами, стоявшей на берегу Темзы и занимавшей площадь около одной квадратной мили. Эти стены дожили до восемнадцатого века, но Лондон вырвался из них давным-давно, словно растолстевшая дама из корсета. После Великого пожара 1666 года многие лондонцы предпочли тесным кварталам старой «квадратной мили» новые поселения за стенами города. Хотя банкиры и купцы остались в Сити, высший свет переместился на запад. За Сент-Джеймс-сквер выросла Белгрейвия. Зеленые поля отступали все дальше от центра Лондона. [157]
157
Есть несколько превосходных книг по истории Лондона. Моя любимая: Steven Inwood, A History of London,London, 1998. Бесценной книгой является The London Encyclopaedia,ed. Ben Weinreb and Christopher Hibbert, London, 1983. История Лондона год за годом, нередко с описанием событий того времени, изложена в книге: John Richardson, The Annals of London,London, 2000. В качестве топографического путеводителя, сопоставляющего географию и историю, возьмите: Edward Jones and Christopher Woodward, A Guide to the Archlecture of London,London, 1983.
Римляне, по меньшей мере, знали, что они называют Лондиниумом. С тех пор определить границы столицы Англии становилось все труднее. В «Путеводителе по Лондону», опубликованном в 1849 году, сообщается, что периметр города «составляет около тридцати миль». [158] В сентябре 1850 года неутомимый исследователь Лондона Генри Мейхью взял в качестве предмета рассмотрения Столичный полицейский округ: пятнадцать миль окружности с центром в Чаринг-Кроссе и некоторыми приходами, лежавшими за пределами аккуратно начерченного круга. Он подсчитал, что на этой территории находилось 315 приходов, 3686 миль улиц, 365 520 необитаемых домов, 13 692 населенных дома и 5754 строящихся. Но даже он заметил: «трудно сказать, где начинается и кончается столица». [159] Наверняка было известно то, что длина Темзы в пределах Лондона, от Хаммерсмита до Вулиджа, составляет 20 миль. От Холлоуэя на севере до Камберуэлла на юге было 12 миль. От Боу на востоке до Хаммерсмита на западе — 14. [160] В 1862 году Мейхью — снова он — подсчитал плотность лондонской застройки, приход за приходом. Средняя плотность для Лондона равнялась 4,1 дома на акр, но эта величина сильно колебалась. В Кенсингтоне, с его 7374 акрами, на один акр приходилось 2,5 дома. В Хампстеде (2252 акра) — всего 0,8. В приходе Св. Луки в центральном Лондоне застройка была самой плотной — 30 домов на акр.
158
Peter Cunningham, Handbook of London,London, 1849.
159
Mayhew. Vol. II.
160
Henry Mayhew andjohn Binny, The Criminal Prisons of London and Scenes of Prison Life,London, 1862.
В 1851 году население Англии составляло около двадцати двух миллионов, из них 54 % жили в городе, но эта цифра постепенно увеличивалась до 58 % в 1861 году и 65 % в 1871 году. Из них три с половиной миллиона проживало в Лондоне. Вторым по величине английским городом был Ливерпуль с населением более 395 000 человек, далее следовали Манчестер (338 000) и Бирмингем (265 000).
В современном мире церковные приходы давно утратили свое значение. Наблюдательный пешеход может иногда заметить на стенах старых зданий на уровне земли небольшой камень с двумя рядами инициалов, указывающих на ближайшие приходы. До викторианской эпохи приходы и их границы играли важную роль в жизни горожан, так как местное управление, — если оно вообще имелось, — организовывалось приходом. История многих лондонских приходов уходит корнями в одиннадцатый век, во времена, предшествующие норманнскому завоеванию. Это могло быть интересно для историка, но раздражало всякого, кто хотел переселиться в Лондон в девятнадцатом веке. С мучительными судорогами старая приходская система, подобно змее, меняла кожу, и появлялся новый сверкающий Лондон. Указом столичной полиции от 1829 года (продлен до 1839-го) крайне неэффективные приходские констебли были заменены наемными полицейскими в форме, которые имели право действовать по всему городу — разумеется, за исключением Сити, настоявшем на сохранении собственных стражей порядка. Кроме того, была упразднена устаревшая Столичная компания по канализации — везде, кроме Сити, — и вместо нее создано Столичное управление городским хозяйством, наделенное правом требовать установления канализации независимо от приходских границ — что, вероятно, могло бы предотвратить Великое зловоние 1858 года. Другие функции передавались постепенно. Даже нумерация домов и названия улиц вошли в компетенцию центрального лондонского правительства. Этот процесс продвигался медленно, отчасти из-за отказа Сити пролить свет — пусть даже в виде нового газового освещения — на свои внутренние дела, но к 1888 году Лондонский совет взял под свое управление весь город.
Гильдии лондонского Сити, обладавшие огромной властью в шестнадцатом веке, большей частью превратились в общественные или финансовые клубы, управлявшие своими немалыми владениями. Только Гильдия торговцев канцелярскими принадлежностями не допускала в свои ряды представителей других профессий. В другие гильдии можно было вступить за 105 фунтов и без предварительного обучения. [161] Компания перевозчиков людей и грузов по Темзе, строго говоря, не была настоящей гильдией, поскольку никогда не вводила для своих членов особой формы, однако в ней существовала эффективная система обучения, учитывающая особенности речной навигации, в том числе зыбучие пески.
161
Cunningham, op. cit.
Тогда как богачи купались в роскоши, бедняки, ютившиеся у них под носом, влачили жалкое существование. Рядом с Чансери-лейн, кварталом юристов, был переулок, где «ужасные, одноглазые, изуродованные оспой существа… недоверчиво глядят сквозь грязные, заклеенные бумагой окна. Рахитичные дети копошатся в грязи. Пища, продающаяся в местных лавках, хуже требухи, которую бросают кошке…». [162] Поблизости, на Фулвудс-рентс, была воровская кухня, если идти «по дорожке, сквозь железную калитку, по узкому проходу, грязной старой лестнице, через грязный коридор… в большой старый подвал, [где были] мужчины и мальчики, человек пятнадцать, все воры». [163]
162
John Fisher Murrey, «Physiology of London Life», in Bentley’s Miscellany,Vol. XV, 1844.
163
D. Hudson, Monty: Man of Two Worlds,London, 1972.
«Вокруг [Вестминстерского] аббатства есть много страшных дорог и тропинок. За Риджент-стрит и Оксфорд-стрит стоят ряды домов, где ютятся самые обездоленные жители Лондона. В Кенсингтоне, Белгрейвии, Уэстбурнии и Риджентс-парке, вдоль дороги на Шордитч, есть жуткие трущобы». [164]
За рекой, в Бермондси, возле зловонных кожевенных фабрик, на Джейкобс-Айленде, стояли дома «с деревянными галереями и спальнями на сваях, нависшими над темной водой… Шаткие мостки… были перекинуты через канавы… [откуда брали] воду для питья и стирки [и сбрасывали экскременты]». [165]
164
Gustav Dor'e and Blanchard Jerrold, London,London, 1872.
165
Thomas Beames, The Rookeries of London,London, 1850.
Однако часть той территории, которую мы сейчас называем Ист-Эндом, была не такой ужасной. В Бетнал-Грине семья из четырнадцати человек жила в трехкомнатном «особняке», построенном в свободное время главой семейства и его отцом. Разумеется, там было тесно, но «как и в любом здешнем доме хозяева держали свиней, либо кур или уток, а иногда и всех сразу» — этот сельский налет укреплял финансовое положение семьи. [166] Другие районы тоже имели свои отличительные черты. Ткачи из Спитлфилдса, где шелкоткачество пришло в упадок, издавна славились своей любовью к цветам, еще в 1849 году в некоторых дворах «росли разноцветные георгины». [167] В то время Савил-роу играла роль современной Харли-стрит, там жили известные врачи. В пригородах можно было встретить как богатые, обсаженные деревьями авеню (Сент-Джонс-Вуд, Клапам, Илинг и Кенсингтон), так и длинные двухэтажные террасы Хакни и Брикстона. И еще: «Здесь в Лондоне, есть целый квартал, который называют „австралийским“, там живут люди, сделавшие состояние в Виктории или Мельбурне». [168] К сожалению, автор не указал, где именно.
166
M. L. Davies (cd.), Life As We Have Known It,London, 1931.
167
Е. Р. Thompson and Eileen Yeo (eds.), The Unknown Mayhew — Selection from the Morning Chronicle 1849–50,London, 1971.
168
Edward Hyams (trans. and ed.), Taine’s Notes on England,London, 1957.