Викторианский Лондон
Шрифт:
Миссис Битон строго выговаривает будущим хозяевам; «Нанимая служанку, они ясно не очерчивают круг ее обязанностей… Любая работа, которую должна выполнить служанка, должна быть ясно изложена хозяйкой и понята служанкой». (В те дни, когда предложение превышало спрос, это требование, бесспорно, было легче выполнить, чем сегодня. [356] ) Миссис Битон дает полезные советы относительно того, сколько слуг должно быть в доме с тем или иным доходом.
Около 1000 фунтов в год — повар, верхняя горничная, няня, нижняя горничная и слуга-мужчина.
Около 750 фунтов в год — повар, горничная, няня и мальчик на посылках.
Около 300 фунтов в год — служанка за все и няня.
Около 200 или 150 фунтов в год — служанка за все (и время от времени приходящая служанка).
356
В те давние дни, когда я нанимала няню, я как-то услышала, как она обсуждает с подругой объявления в «Леди», тогдашнем источнике работы: «любительница повеселиться»
Жалованье слуги зависело от того, кто платил за ливрею — он сам или его хозяева. Если хозяева, то жалованье лакея составляло 20–40 фунтов в год. Похоже, Уильям Тайлер сам обеспечивал себя ливреей — отсюда и счет портному, — так что при жалованье в 40 гиней (42 фунта стерлингов) ему не слишком переплачивали. К тому же, его хозяйке приходилось платить ежегодный налог в одну гинею — Казначейство считало лакеев роскошью. Миссис Битон ничего не говорит о чаевых Уильяма, которые могли достигать 10–15 фунтов в год. Кучера всегда обеспечивали формой хозяева, ему платили 20–35 фунтов.
Женщины, работавшие в своей одежде, все же подразделялись на две группы, в зависимости от того, давали ли им деньги на чай, сахар и пиво. Миссис Битон оценивает жалованье служанки в 9–14 фунтов в год, если она сама покупает чай и т. д., и 7–11 фунтов, если эти продукты дают хозяева. Так что Ханне не слишком недоплачивали, даже с учетом того гигантского объема работы, которую она выполняла. Повар со своим чаем и т. д. получал от 14 до 30 фунтов в год, а без них — от 12 до 26. Это странно: повар наверняка мог выпить лишнюю чашку чая с подноса своей хозяйки. У поваров был свой дополнительный доход: спитой чай и топленый говяжий жир — их продавали уличным торговцам, входившим с черного хода, — и «чаевые» от местных лавочников. Одной из первых реформ, проведенных принцем Альбертом в домашнем хозяйстве королевства, было назначение фиксированного жалованья слугам; к примеру, горничным должны были платить 12–18 фунтов в год.
В викторианских романах часто упоминают «письменные рекомендации», не объясняя, как важны они были для того, кто искал работу. Поступая на новое место, служанка должна была показать своим будущим хозяевам письменную рекомендацию со старого. Если в работе имелся перерыв, следовали вопросы: Почему? Что она делала? Может быть, сидела в тюрьме? Конечно, благоразумные хозяева не полагались всецело на письменные рекомендации, которые легко было подделать. Не мешало увидеться с последними хозяевами или написать им, чтобы составить мнение не только о служанке, но и ее хозяйке. Но это было не всегда возможно. По закону 1794 года, «лица, давшие ложные рекомендации, наказывались штрафом в 20 фунтов»; но это не могло помочь несчастной служанке, которую хозяйка грозила уволить без жизненно важного документа или с худшей рекомендацией, чем та заслуживает.
Любопытный случай от Мейхью. [357] Мастер, делавший искусственные глаза, сказал ему:
Искусственные глаза — большое утешение для слуг. Если они потеряют глаз, никто не возьмет их на службу. Мы продаем этим людям глаза за полцены. За самый лучший глаз я обычно беру две гинеи. Глаза, которые мы делаем, свободно — как говорится, согласованно, — двигаются вместе с настоящим глазом, и люди ничего не замечают.
Слуг призывали хранить часть своих заработков в Почтовом сберегательном банке. Но даже самые бережливые из них не могли спастись от нищеты в старости, когда работать сил уже не было. В 1849 году принц Альберт обратился к Обществу взаимного страхования слуг: «Как можно улучшить положение домашнего слуги, если он кончает жизнь в работном доме?» [358]
357
Mayhew, Vol. III.
358
Цитируется по Burnett, op. cit.
Глава 12
Дом и сад
Бедняки украшали свое жилище редкой и бесценной вещью — свидетельством о браке, «висящим на стене в гостиной, подобно изысканной гравюре». [359] На камине стояло несколько фарфоровых или керамических украшений, приобретенных у уличного торговца. В то время производство дешевых керамических фигурок из Стаффордшира переживало расцвет, их во множестве изготовляли на новых машинах и по новым железным дорогам без промедления доставляли в Лондон. Нередко они изображали Викторию и Альберта, но полный ассортимент включал преступников, политиков и генералов — например, Веллингтона, спортсменов — например, игрока в крикет Лиллиуайта, и даже Джамбо, африканского слона, прибывшего в 1865 году из Парижа. [360] Фарфоровые собачки всегда были в моде, особенно пятнистые спаниели, их и теперь можно встретить во многих антикварных лавках. На окне красовались цветок в горшке и клетка с певчей птичкой — коноплянкой или жаворонком. Если в клетку к жаворонку клали небольшой кусочек
359
James Greenwood, The Seven Curses of London,London, 1869.
360
Asa Briggs, Victorian Things,Stroud, Gloucestershire, 2003 (rev. edn).
361
Mayhew, Vol. II.
Представители среднего класса, которым случалось посещать тесные жилища бедняков, жаловались на стоявший там затхлый запах. Дешевым и эффективным средством против запаха была известковая побелка, обладающая легким антисептическим действием. Известь заливали водой, а в качестве связующего вещества добавляли немного клея. «Приятный светло-бежевый оттенок» [362] получали, добавив к двум галлонам побелки фунт железного купороса. Вместо этой небезобидной смеси лучше было бы добавить в раствор горсть местной глины, если та была приятного оттенка, но этого совета я нигде не встречала. Из-за отсутствия влагоизоляции стены на первом этаже нередко отсыревали снизу на ярд или выше и штукатурка с них отваливалась, вот почему стены викторианских коттеджей внизу, как правило, отделаны сосновыми или еловыми панелями.
362
W. B. Tegetmeier, A Manual of Domestic Economy,London, 1867. Это руководство особенно полезно, потому что написано для «студенток педагогического института», а не для среднего класса, к которым обращалась миссис Битон.
Школьной учительнице, хотя ее нельзя причислить к беднякам, все же приходилось экономить. Если верить учебнику 1867 года, которым широко пользовались в педагогических колледжах, спальню, скромную гостиную и кухню можно было полностью обставить за 17 фунтов 16 шиллингов 4 пенса. Для спальни предлагались: трехфутовая французская кровать (14 шиллингов) с матрасом и постельными принадлежностями (2 фунта 7 шиллингов 3 пенса за все, включая «теплое стеганое одеяло» за 6 шиллингов 3 пенса), комод (1 фунт 1 шиллинг), умывальник с зеркалом (5 шиллингов), роликовая штора и двухъярдовый ковер (1 шиллинг 6 пенсов). Гостиная была обставлена с оттенком роскоши: квадратный войлочный ковер 3x3 ярда, каминный коврик, шесть стульев с плетеными сиденьями (1 фунт 1 шиллинг), сосновый стол (17 шиллингов 6 пенсов), «комплект занавесок из дамаста с палкой, крепежными деталями» (1 фунт 7 шиллингов 6 пенсов) и роликовой шторой, книжные полки (5 шиллингов), каминная решетка, каминные принадлежности (6 шиллингов) и скатерть (3 шиллинга 9 пенсов). Перед глазами встает уютная комната с опущенными дамастовыми шторами, отблески горящего камина играют на решетке, а учительница, сидя за столом, читает. Но у нее нет кресла и лампы, только две свечи. На кухне есть еще два стула — «полированных виндзорских», стол и каминные принадлежности. Предполагалось, что встроенная кухонная плита там уже есть. В набор фаянсовой посуды входили четыре чайных чашки с блюдцами (1 шиллинг 2 пенса), четыре кофейных чашки с блюдцами (2 шиллинга 8 пенсов) — для кого предназначались три оставшихся? — и четыре стакана для вина (1 шиллинг 10 пенсов), но всего два бокала (11 пенсов). К хозяйству прилагались: ножная ванна (5 шиллингов) — другой ванны не было, пара медных подсвечников (3 шиллинга и пенсов), щипцы для снятия нагара со свечи (2 шиллинга 2 пенса) и ящик для угля (2 шиллинга 6 пенсов). [363]
363
Tegetmeier, op. cit.
Существовало бесчисленное множество предметов, придававших жилищу богачей роскошный вид. В викторианскую эпоху страсть выставлять богатство напоказ упорно набирала силу. В конце 1830-х годов Флора Тристан, посетив Лондон, испытала разочарование. Во Франции все было устроено лучше.
Зайдя в английский дом в поисках домашнего комфорта, испытываешь разочарование. Если пол в английском доме устлан коврами от холла до чердака, если на столике в гостиной красуется изящный поднос с чайным сервизом, если во всех каминах есть набор совков и щипцов из вороненой стали, все признают, что этот дом достоин явить миру свое лицо и обладает всеми удобствами, какие только может пожелать состоятельный джентльмен. Стулья в гостиной громоздкие, тяжелые и неуклюжие, сидеть на них неудобно, как и на стульях в столовой… Теперь поднимемся в спальню… Посреди комнаты возвышается огромная кровать, в одном углу стоит большой комод, в другом стол, тогда как туалетный столик располагается перед окном, выходящим в крошечный дворик (в Лондоне все спальни находятся в задней части дома). Пять или шесть стульев, стоящих как попало, завалены коробками, свертками, обувью и т. д.; из-за отсутствия платяного шкафа халаты, накидки и шали висят на вбитых повсюду гвоздях… царящий в спальне беспорядок трудно себе представить; француженка не в силах туда ступить без дрожи отвращения… Английская кровать — апофеоз того, что наблюдаешь в большинстве английских домов. С виду нет ничего прекраснее! Но лишь прилягте на нее, и вам покажется, что вы лежите на мешке с картошкой… [364]
364
Jean Hawkes (trans. and ed.), The London Journal of Flora Tristan,London, 1982.