Виктория Аркова: поиск золотых сундучков

Шевченко Надежда

– Я и так его вижу. – ответил и сожмурил глаза Рома. – Я давно его увидел.

– Еще чуть – чуть и мы на месте. – глубоко вдохнула воздух в легкие она. – Несколько рывков и мы пойдем к крыше.

Сооружение представляло собой широкую и высокую конструкцию, которое построено из толстых бревен. Он имел форму квадрата. Мы обошли его спереди и сзади. В нем выложен один этажа. С двух сторон на этаже было по окну. Посередине сооружения дверь, сделанная из дерева. Вова дернул ручку от двери, она поддалась и открылась. Мы засунули наши головы в здание,

в нем было темно. Каждый из нас не решался сделать первый шаг.

– Кто первый войдет в незнакомое нами здание? – спросил Вова, держась за ручку двери. – Кто хочет показать свою смелость?

Рома сделал шаг к входу сооружения:

– Да я зайду. – зашел туда и обворачивался по сторонам он. – Тут темно и ничего не видно. Я пройдусь по комнате и потрогаю стены. Я что – то у стены обнаружил, на ощупь что – то круглое. Что это? Не видно.

– Дерни. – подсказал Вова.

– Куда?

– На себя, Рома, дерни. – стояла возле Веры я. – Потяни на себя и посмотри, что ты обнаружил хотя бы на ощупь и нам вынеси. Мы посмотрим, что ты обнаружил.

– Я дергаю.

– Да дергай. – произнесли Роману я, Вова и Вера. – Со всей силы дергай, чтобы от стены отлетело. – докончил Вова.

Мы втроем у входа сооружения услышали скрип, а Рома закричал:

– Это дверь в комнату, которая большая. В этой комнате нет окон, но есть кое – что другое и по стенам висят факелы. Хоть видеть сможем. Заходите ко мне. Вы удивитесь, что увидите собственными глазами.

Вера вбежала первая, за ней хромая пошел Вова, а я последняя. Вошли в комнату и озирались по сторонам. Нас и, правда, удивило то, что мы увидели. На стене висел портрет женщины. Подошли к портрету и мой рот открылся от удивления. На портрете нарисована никто иная как Вера. Это новое лицо Веры в пустыне.

Портрет женщины висел посередине комнаты, и рама отходила до правого угла. На ней надето красивое пышное длинное синее платье, прикрывая ступни. Уши поблескивали висячими серьгами, в которых вставлены красные камни. Мне полагается, что это рубин. Худенькие руки положены на колени, а в худых пальцах надеты золотые кольца. А камни в них различные – рубин, изумруд, сапфир. На правой руке на безымянном пальце кольцо с рубином, а на указательном кольцо сапфиром. Левая рука безымянного пальца сверкала кольцом из изумруда. Длинную высокую изящную шею украшало красное ожерелье. Длинные прямые черные волосы легли по плечам синего платья. Рот небольшой и пухлые красные губы. Нос идеально прямой, но бледный. Брови черные и слишком густые и не широкие, а ресницы длинные.

На портрете женщина сидела на высоком стуле, фон размазан различными слоями красок: синим, белым и зеленым.

Вова впился глазами в портрет:

– Вера, это же ты!

– Не я это!

– Вера, как не ты, когда на стуле вылитая ты? – пристально любовался Вериным портретом Рома. – Лицо твое. Вы как две капли воды похожи.

– Да не я это. – топнула ногой она.

– Вера, женщина сильно похожа на тебя. – сказала я.

– Она

похожа на меня, но это не я. – смотрела на портрет так, будто пыталась найти в нем различия подруга. – Вовсе не я это. Это не я!

– Да как не ты, когда ты.

– Вова, говорю же, тебе это не я.

– Это ты что живешь в двух мирах: в этом, в котором находимся на данный момент и в реальном времени? – ахнул, прикрывая рот Вова. – Или мы что попали в прошлое, когда жила это женщина, которая выглядит как Вера? Мы что с вами находимся в прошлом? Это же выходит, – склонил голову над портретом он, – что Вера жила в прошлом и живет нынешнем XXI веке? Ничего себе! Как Вера быстро шагает. Из одного века в другой. Это как у тебя, Вера, получается?

– Никак не получается. Это не я! – поджала губы подруга.

– Может это твоя прапрапрапрапрабабка, – выдвинул версию Рома, – про которую ты, Вера, не знаешь, так она жила очень давно в каком – нибудь XIII веке. Портрет твоей бабки сохранился, но нынешние потомки про нее ничего не знают. Все сходится. Вы так похожи, как два крокодила.

Вова улыбнулся.

– Как кто? – сдвинула брови Вера.

– Вера, ты увидишь двух крокодилов, сможешь ли различить их внешне? – не отлипал от портрета Рома.

– Не смогу, да и ты сам, Рома, не сможешь.

– А про это вам и говорю. Что вы двух крокодилов не различите, как портрет женщины и тебя саму, Вера.

– Рома, не надо меня сравнивать с крокодилом.

– А с кем сравнивать?

– Да хоть с чем. – развела руками Вера. – Хоть с ромашками, но не сравнивать же меня и портрет с парочкой крокодилов.

– Вера, ты сама первая начала.

– Когда?

– Когда стала умничать и говорить о ходячих рыбах и включила зоологию. Ну, я тоже включил зоологию, а не ботанику.

– Вот ты дурак!

– Не стоит обзываться.

– Рома, ты, что будешь повторять за мной?

– Я не повторяю!

– А что ты делаешь, как не повторяешь? Я сказала о зоологии, ты про зоологию. А если я завтра скажу о хирургии. Ты тоже скажешь о хирургии?

– Я не задумывался.

– А ты только повторять умеешь. – спорила с Романом Вера.

Я и Вова щупали портрет со всех сторон. И снизу и сверху, пытаясь что – нибудь в нем что – то обнаружить. Кто знает вдруг, что найдем. А Вера с Романом продолжали спорить:

– Я не повторяю. – отвечал ей он.

– А, что ты делаешь, когда повторяешь за мной и сравниваешь меня с крокодилами? Я же не сравнивала тебя с жирафом! И при этом ты высокий и шея у тебя ого – го! – разошлась и поставила руки на бока Вера. – Но я же не сравниваю тебя с двумя жирафами!

– А чего меня сравнивать? – заблестели голубые глаза Ромы. – Моего портрета на стене не весит, а твой красуется чуть не на всю стену в этой комнате. Если твоя бабка жила в этом мире, где мы находимся сейчас, то я не виноват! Или ты находишься сама на этом портрете. Я откуда знаю, кто изображен на портрете: ты, Вера, или твоя прапрапрапрапрабабка.