Вилла в Италии
Шрифт:
— Это не был несчастный случай. Попытка самоубийства. Неудачная.
За столом воцарилась тишина. Потрясенная Джессика огорошенно качала головой. Темные глаза Хельзингера выражали сочувствие, а Люциус, откинувшись на стуле, смотрел на Делию, пожиравшую Марджори глазами.
— Я догадалась, — произнесла Оливия небрежно, как бы между прочим. — Вы пытались убить себя, потому что ваша любимая сбежала с тем несуразным человеком.
— Говорил же тебе, что она лесби, — процедил Тео, обращаясь к Фелисити, которая смотрела на Марджори как на экзотическое существо из зоопарка.
Воэн его
— Замолчи, Тео! Да, у Марджори была возлюбленная. И что из этого? Большинство мужчин, с которыми ты учился в школе, спали друг с другом, и, думаю, многие спят и по сей день. А разве половина судейского состава не настоящие гомики? В любом случае тебя совершенно не касается, был ли близкий Марджори человек мужчиной или женщиной.
Адвокат притих, а Фелисити с упреком посмотрела на сестру. Тогда слово взял Джордж:
— Простите меня, Марджори, но разве это не крайне эксцентричный и ненадежный способ лишить себя жизни? Прыгнуть в ванну с электрообогревателем в руках?
— Я бы подумал, что как раз эффективный, — заметил Уайлд, — но оказывается, что нет.
— Электроснабжение там, где я жила, было ненадежным. Система была старая и имела обыкновение выходить из строя. Как оказалось, именно в тот момент соседка с верхнего этажа включила утюг и проводка перегорела. Так что дело кончилось для меня просто сильным электрошоком.
— После чего у тебя и появились все эти голоса? — спросила Джессика.
— Это подтвержденное достоверными свидетельствами последствие электрошока, — кивнула Оливия. — Я читала, такое действительно бывает, когда человека поражает молния.
— Скорее всего, — промолвил физик в своей обычной доброжелательной манере, — эти голоса всегда присутствовали, но пока вы писали, они выливались на страницы книг. Однако когда у вас наступил творческий кризис, они начали постоянно звучать в голове.
— Все равно это не объясняет ее сверхъестественной осведомленности о фантастических замыслах Беатриче Маласпины, — шепнула Делии Джессика.
— Попытка самоубийства — это преступление, — отчеканил Тео, вновь вступая в разговор.
— Да, и когда я, наконец, пришла в себя, то сразу принялась искать глазами констебля в ногах больничной койки. Разве не так обычно бывает? Хотя, казалось бы, у полиции должны находиться более важные дела. Так или иначе, именно потому, что все, подобно Джорджу, сочли саму возможность такого чистым безумием, то посчитали, что это был несчастный случай. Я просто поскользнулась на линолеуме.
— Довольно об этом, — закончила тему Оливия. — Забудьте и двигайтесь дальше. Доктор Хельзингер, я слышала от Марджори, что вы ученый-ядерщик и что сегодня вам нанес визит мистер Гримонд.
— Крайне неприятная личность, — поморщился Люциус. — Из тех, кому в первую очередь следует отказывать от дома.
— Он проживает в той же гостинице, что и я. Точнее, проживал, поскольку, как я поняла, этот господин уже отбыл. Должна сказать, что Гримонд жаждет вашей крови, доктор Хельзингер, и советую быть осторожным.
— Джордж, подумать только! А вы знаете этого человека?
— Бесспорно, знаю, — кивнула Оливия. — Я имела несчастье работать с ним во время войны, когда он назывался полковником Гримондом. Вижу, что
Это вызвало у Хельзингера смех.
— Да, мне встречались в жизни такие люди. Мы сталкивались с ними в Америке, во время войны, в Лос-Аламосе.
— Вы были там? — Глаза Оливии загорелись живым интересом. — А вы никогда не думали о том, чтобы написать книгу? Научно-популярную? Ядерная физика для непрофессионала? Мы планируем серию книг по современной науке, и такая книга была бы для нас очень желательна.
— Давайте, Джордж, у вас получилось бы, — заметила Марджори. — Я слышала, как вы объясняли Делии про изотопы — так, что даже ребенок мог бы понять. Вы прирожденный педагог, и если умеете так же хорошо писать, то заслужите искреннюю благодарность от растерянного мира.
— Изотопы? — обрадовалась Хокинс. — Я думаю, наши читатели просто будут рвать из рук знания об изотопах. Если нам всем суждено в один прекрасный день отправиться с их помощью к праотцам, то мыслящий гражданин захочет по крайней мере понимать, как это происходит.
Фелисити испуганно вскрикнула:
— Господи, неужели надо говорить за столом о бомбах и смертях! Как ужасно!
— Приходится смотреть фактам в глаза, — бодро ответила издатель. — Джордж и его соратники уже отворили этот ящик Пандоры, так что нам надо научиться жить в новую атомную эпоху. А теперь довольно о бомбах. Действительно, это слишком прекрасный дом, чтобы портить его атмосферу дальнейшими разговорами об оружии и войне. Из слов Люциуса я поняла, что ваша хозяйка — покойная Беатриче Маласпина, которая пригласила вас всех сюда в свое неизбежное отсутствие, хотя никто из вас никогда ее не знал. Это так? Действительно никто из вас не имеет представления, почему она это сделала?
— Единственное связующее звено, какое мы обнаружили, — это что Джордж работал вместе с ее дочерью, — развел руками Люциус.
— Марджори, зачем ты при всех выложила, что хотела совершить самоубийство? — спросила Делия, когда они поднимались по лестнице в свои покои. Вдали затихало урчание «веспы»: Люциус увез подвыпившую Оливию обратно в гостиницу.
— Мне показалось, что пришло время.
— А ты не боишься, что Хокинс разнесет это по всему миру? Разве издатели не жуткие сплетники?
— Думаешь, она пойдет на это? Не уверена, что меня это очень беспокоит, если только в один прекрасный день не начнется полицейское дознание.
— Если она служила в МИ-5, то должна уметь держать язык за зубами. Она замужем?
— Не слыхала о таком, — задумалась Марджори. — Подозреваю, что она, как и я, не из тех, кто выходит замуж.
— Мне она понравилась. Даже очень.
— Мне тоже.
5