Вилла загадок

Хьюсон Дэвид

Инспектор только пожал плечами. Перони тихо засмеялся.

– Это совершенно против правил, – прошипела она. – Мы... – она со злостью посмотрела на Фальконе, – еще поговорим.

Улыбнувшись, Уоллис проследил, как д'Амато торопливо выходит из комнаты.

– Есть такая японская поговорка: "Вчерашний враг – сегодняшний друг". Увы, не всегда. Какая жалость! Она очаровательная женщина.

– Первый раз слышу, чтобы ее так называли, – проворчал Перони.

Уоллис посмотрел на него с упреком.

– Вы считаете, что нашли мою падчерицу. Вы в этом уверены?

– Мы уверены, – сказал Фальконе.

– Тогда

какого черта так долго мне об этом не сообщали? С тех пор как нашли тело, прошло уже две недели.

– Вы знали, что тело у нас? – растерялся Фальконе.

– Вам следует отдать мне должное, – любезно подтвердил Уоллис. – Пусть Элеанор не моя дочь, но я все равно ее любил. Она была замечательным ребенком. Умная, очаровательная, внимательная. Я любил и ее мать, хотя это было нелегко. За это я себя осуждаю, но Элеанор... – Заговорив о ней, он преобразился. – Она взяла от своей матери все лучшее и превзошла ее. Уже в шестнадцать лет она была полна жизни, всем интересовалась. Историей. Языками. – Он обвел рукой помещение. – Позвольте мне сказать вам то, чего я никогда не сказал бы этой женщине из ДИА. Элеанор и ее мать подарили мне... все это.

– Каким образом? – удивился Коста.

В глазах Уоллиса мелькнула давняя боль.

– Они открыли для меня новый мир. Просветили меня, мальчика из гетто, который мог только мечтать о чем-то подобном. Дома мне помогли получить диплом юриста. Именно тогда я почувствовал вкус к латыни. Но до появления Элеанор и ее мамы не успел этим заразиться. По иронии судьбы, если бы она осталась жива, я не стал бы тем, чем являюсь сегодня. Именно ее исчезновение заставило меня задуматься, кто я такой. Эта утрата изменила мою жизнь. Но для нее это была плохая сделка. Лучше бы этого никогда не случилось. – Он посмотрел на Фальконе. – Разумеется, я знал, что найдено тело. Родитель, потерявший своего ребенка, пусть приемного, иначе смотрит на публикации в газетах. Мы думаем: неужели это конец? Действительно ли мы об этом знаем? Источником боли становится даже не сама утрата. Не возникающие в мыслях образы, как именно она могла умереть, а отсутствие точных сведений, сомнение, которое грызет тебя день и ночь.

Уоллис беспомощно взмахнул руками. Больше ему нечего было сказать.

– Вы могли нам позвонить, – заметил Коста.

– Каждый раз, когда находили тело девушки? Вы представляете, как часто мне пришлось бы звонить? И как скоро люди стали бы считать меня чудаком?

Он был прав. Ник Коста повидал много дел о без вести пропавших и знал, что бывает, когда расследование заходит в тупик: ни тела, ни каких-либо зацепок или предположений о том, как человек исчез. Слишком часто складывалась ситуация, когда безутешные родители одолевали полицию, которая стремилась сплавить их в службу психологической помощи, где, в сущности, только и могли им как-то помочь.

– Так вы уверены? – снова спросил Уоллис. – Абсолютно уверены?

– Да, – подтвердил Фальконе.

– Но ведь в газетах вроде бы говорилось, что телу много лет?

– Это была ошибка патологоанатома, – нахмурился Фальконе. – Тело лежало в торфе, из-за чего было трудно провести нормальные тесты. Кроме того, я был в отпуске, так что поблизости не оказалось участников первоначального расследования, которые сумели бы сложить вместе два и два.

– Каждый может ошибиться, – согласился Уоллис. – Чего вы хотите от меня?

– Мне

нужно, чтобы вы проехали в полицейский участок для опознания.

Уоллис покачал головой.

– Какой смысл опознавать труп через шестнадцать лет? Тем более что вы и так уже все знаете.

– Это не то, что вы думаете, – вмешался Коста.

– Отчего же? Ее снимок печатали в газетах. В свое время я видел его. Но то, что у вас есть, – не моя приемная дочь. Это труп. Я договорюсь насчет погребения. Я ее увижу, когда мы оба будем готовы.

– Нет! – твердо сказал Фальконе. – Это невозможно. Речь идет об убийстве, синьор Уоллис. Тело не вернут до тех пор, пока я не разрешу. Если мы отдадим кого-то под суд... – В его голосе звучала неуверенность, и это почувствовали все.

– Если... – пристально глядя на него, повторил Уоллис. – Мне нужно, чтобы вы вспомнили то время. Нам придется вновь открыть дело. У нас есть записи, но возможно, вы сообщите нечто новое.

– Мне нечего вам сообщить, – немедленно ответил Уоллис. – Ничего нового. Тогда я рассказал все, что знал. Теперь помню еще меньше, и, может быть, это к лучшему.

– А вы подумайте! – предложил Коста.

– Мне не о чем думать.

– Девушка была убита, – напомнил Коста. – Жестоко убита. Вероятно, в ходе какого-то ритуала.

– Ритуала? – удивленно заморгал Уоллис.

– Древнеримского ритуала. Вероятно, дионисийского, – с надеждой продолжил Коста. – В Помпеях есть одно место – Вилла загадок. Некий университетский профессор написал об этом книгу. Вы ее читали?

Уоллис склонил свою коротко стриженную голову. Что-то в этой идее его заинтриговало.

– Я в курсе исторических фактов, но не гипотез. Я ничего не знаю ни о каких дионисийских ритуалах.

Коста взглянул на Фальконе. На вилле было полно предметов имперского периода – ведь она построена на месте древнего храма. Насколько ему было известно, Уоллис шесть месяцев в году увлеченно занимался историей и просто не мог обойти эту тему.

– Мистер Уоллис, – тихо сказал Фальконе. – Может, это совпадение, но пропала еще одна девушка. Возможно, она с кем-то сбежала. Также возможно – и я говорю об этом не более уверенно, чем о первом варианте, – что кто-то продолжает исполнять те ритуалы, во время которых была убита ваша приемная дочь. Вероятно, одно и то же лицо. Вы не предполагаете, каким образом Элеанор могла узнать об этом культе?

На бесстрастном лице Уоллиса появилось удивление:

– Вы что, шутите? Она была слишком умной, чтобы связываться с такой ерундой. Кроме того, я бы об этом что-нибудь знал, разве не так?

– А вы не знали? – спросил Коста. – Тот день, когда она пропала, был такой же, как и все?

Уоллис окинул его мрачным взглядом.

– Я все рассказал вам шестнадцать лет назад. В тот день она села на свой мотороллер и поехала в лингвистическую школу. Я проводил ее взглядом, и знаете что? Я в самом деле беспокоился. Такой ребенок едет на мотороллере по центру Рима. Я беспокоился, что кто-то может ее сбить. Какой я был сообразительный, правда?

Фальконе подал ему одну из фотографий, взятых в квартире Миранды Джулиус: счастливо улыбающаяся Сюзи неподалеку от Кампо. Реакция была необычной: кажется, это шокировало Уоллиса больше, чем все, до сих пор сказанное. На его лице отразилась та самая боль, которую Коста видел у ворот по видеофону. Закрыв глаза, он почти минуту молчал.