Виллиса (Танцующие призраки)
Шрифт:
Медленно спускаясь в вестибюль, Юлька представляла, как начнется разговор. Например, Игорь спросит: «Почему ты не звонишь?». Она ответит: «А Лариса звонит регулярно?». Или что-то в том же роде.
Но Игорь сказал:
— Привет. Одевайся.
— Куда?
— Увидишь.
И Юлька побежала одеваться и брать увольнительную…
В темном гулком подъезде старого арбатского дома Юлька уперлась:
— Не пойду!
Игорь терпеливо вздохнул:
— Что опять? Здесь все нормально. Можешь делать все, что хочешь. Хочешь на
— Не хочу.
— Не хочешь — не танцуй, — Игорь распахнул дверь и втащил Юльку в длинный коридор, заваленный куртками и шубами. Квартира была титаническая, комнат на десять — наверное, выселенная коммуналка.
— Ребята из Литературного дворниками устроились, — пояснил Игорь. — Служебная площадь.
В центральной комнате на диване, в креслах, на полу расположилась компания, точнее, несколько маленьких компаний. Гремела музыка, кто-то танцевал, обнявшись, говорили все разом, нисколько не мешая друг другу. На Игоря и Юльку внимания никто не обратил — видно было, что гости здесь приходят и уходят, когда захотят.
Игорь усадил Юльку в кресло, которое очень кстати покинула парочка, сам сел на подлокотник.
— А-а! — завопил вдруг долговязый стриженый парень, сидевший напротив. — Звезда советского балета! — тянуться было далеко, он залез коленями на журнальный столик, уставленный бутылками, и поцеловал ей руку.
— Это Валерка. Вы уже знакомы, — сказал Игорь.
Разговор за столом был прерван на полуслове, все обернулись к Юльке.
— А где моя Лена? — спросил Валерка.
— Дома. То есть, в интернате, — ответила Юлька.
— В следующий раз приходи с Леной.
— Ну вот, открылась дверь, — продолжил разговор блондин с белесыми ресницами, с невыразительным, равнодушным лицом. И говорил он тоже безо всякого выражения, будто нехотя. — Не вы открыли, заметь, а вам открыли, — он обращался к черному кудрявому парню, который сидел почему-то в каракулевой кавказской шапочке, и ко второму, похожему на побитого жизнью д'Артаньяна. — И что?
— Что? — воинственно спросил д'Артаньян.
— Народ схватил дрожащими руками то, о чем вслух нельзя было говорить… И сделал вот так, — блондин разинул рот и развел руками. — На кого молились? То, что шепотом по углам или на двадцатом экземпляре откровением казалось, то, оказывается, и на средний уровень не тянет. Когда нет закрытых тем, критерий один — литература… Кого читают? — он стал загибать пальцы, — Набоков, Гумилев, Ходасевич…
— Короче…
— Я хочу спросить, куда молодые гении подевались? Вам же с закрытой дверью замечательно жилось. Вид значительный: вот открою рот и такое скажу — земля вздрогнет! И школьницы от восторга кипятком писают. Одни спекулировали на БАМе, другие — на теме. Так чем одни лучше других?
Тут все закричали разом. Д'Артаньян даже привстал.
— А теперь все кинулись «чернуху» писать, — продолжал блондин, упрямо глядя вниз, — наркомания, проституция,
— Ты действительно балерина? — спросил Юльку парень, развалившийся на полу в обнимку с гитарой.
— Учусь еще.
— Где?
— В МАХУ.
— Где?
— Московское академическое хореографическое училище.
— Можешь? — спросил Валерка.
— МАХУ! — тотчас хором грянули остальные.
— Почему — спекуляция? — кричал д'Артаньян. — А если — болит!
— А вот беру я журнал «Юность», — продолжал блондин, — и читаю: «В саду оказались…»
— Зачем, не надо! Я сам прочитаю, — сказал кудрявый.
— Ноги специально выворачиваете? — не отставал от Юльки парень с гитарой. — Знак касты?
Юлька сидела, как обычно, широко развалив колени и разведя носки в стороны. Она покраснела и сжала коленки.
— А вам удобно вот так сидеть? — сердито сказала она, скосив носки вовнутрь. — А мне неудобно, как вы. Суставы же развернуты.
«В саду оказались удоды,
как в лампе торчат электроды, — читал кудрявый, —
и сразу ответила ты:
«Их два, но условно-удобно
их равными числить пяти…»
Юлька фыркнула, стихи про удодов показались ей смешными. Кудрявый, продолжая читать, покосился. Игорь толкнул ее ногой.
— А правда, все балетные мужики — педики? — спросил парень с гитарой.
— Почему все?.. Есть нормальные…
Дальше в стихах выяснилось, что, поскольку каждый удод видел перед собой другого, их было уже четыре.
— Ах, эти ножки, ножки, ножки балерин, Без вас бы я не смог прожить и день один, — пел сосед под гитару, поглядывая на Юльку, — Ах, если бы я только, братцы, мог, Я жизнь бы положил у этих ног…
— Ты вообще стихи любишь? — спросил Игорь, наклонившись к ней.
Юлька кивнула.
— Кого?
— Евтушенко, Юлию Друнину…
— А-а-а! — Игорь схватился за голову. — Ты только не говори никому, ладно?
—…как сконструирован самолет
с учетом фигурки пилота,
так сконструирован небосвод
с учетом фигурки удода,
а значит — был пятый удод…
—…ах, если бы я, братцы, только мог, я жизнь бы всю прожил у этих ног…
—…а Набокова читала? Булгакова? Юлька отрицательно покачала головой, она не успевала слушать всех сразу.
—…Кима? Битова? Трифонова?
Юлька досадливо обернулась к Игорю:
— У нас на уроки времени не хватает! Буду работать — прочитаю!
— А не слыхала, в Чернобыле вроде что-то такое взорвалось? Нет? А в семнадцатом году в Питере, говорят, заварушка была?
— Знаешь, что?! — разозлилась Юлька.
— Вы как на необитаемом острове, — пожал плечами Игорь.
— И это то, что хотелось крикнуть? — спросил блондин. — Это то, что — болит?
— Постой! Тихо! — надрывался Валерка.