Вильямс
Шрифт:
(Когда Вильямс узнал об этих «корреспонденциях очевидца», он решил потратить несколько часов на чтение «Манчестер гардиан». Он был настолько возмущен, что написал резкое письмо протеста в редакцию английской газеты.
Ученый дал убийственную отповедь нелепым домыслам корреспондента о «фантастической идее» и показал, что эта идея является отнюдь не фантастической, она уже привела к таким реально ощутимым результатам, как досрочное выполнение пятилетки.
Вильямс согласился с одним замечанием английского корреспондента: да, действительно в некоторых районах колхозные поля засорены. Это,
«Такие явления, — писал Вильямс о засоренности полей, — представляют неизбежные болезни роста, с которыми коллективизация открывает широчайший простор массовой борьбы на основе тесного союза «Идеи» с новейшими достижениями науки, бурно развивающейся под плодотворным влиянием той же «Идеи».
Мы страдаем болезнями могучего роста, болезнями, легко поддающимися лечению, оставляющими организм готовым к дальнейшему прогрессивному росту, болезнями, представляющими полную противоположность припадкам маразма, свойственным капиталистическому обществу. Маразма, оставляющего после себя прострацию и смерть».
Живительная, творческая обстановка советского строя давала Вильямсу, прекрасно познавшему все «прелести» и русского, и западноевропейского, и американского капитализма, все новые и новые возможности для борьбы с любыми недостатками, которые он замечал своим зорким глазом хозяина жизни.
Вильямс охотно вступал в борьбу, потому что знал, что эта борьба неминуемо даст в советских условиях свои плоды.
Он использовал для нее самые различные способы, но свои главные надежды неизменно возлагал на советскую печать. Трудно было бы найти более активного деятеля советской печати, чем академик Вильямс.
Перечисление всех тех печатных органов, в которых ученый выступал, заняло бы не одну страницу.
Он был постоянным и активным сотрудником большевистской «Правды». Со страниц центрального органа партии Вильямс вел пропаганду травопольной системы, боролся за развитие передовой советской науки, призывал ученых приближать науку к жизни. Он печатал статьи в журнале «Большевик»; постоянно выступал и на страницах «Известий».
Ученый еще в двадцатые годы обращался к широким массам крестьян через газету «Беднота», он пропагандировал передовую агротехнику и успехи стахановцев совхозно-колхозного производства в «Совхозной газете» и «Социалистическом земледелии».
Молодежь знала Вильямса по. его боевым выступлениям в «Комсомольской правде», в «Советском студенчестве», он призывал юных исследователей природы через «Пионерскую правду» и журнал «Юный натуралист» включаться в борьбу за преобразование родной земли.
Ученый использовал трибуну десятков специальных журналов — от «Вестника Академии наук» и других академических изданий до «Тракториста-комбайнера» и «Колхозной товарной фермы» — для неустанной борьбы с косностью и рутиной, с проявлениями идеализма и метафизики, для пропаганды передовой советской агрономии.
Вильямс был создателем и активным деятелем «Тимирязевки», многократно выступая на ее страницах год за годом.
Он обращался к писателям через «Литературную газету», к педагогам —
Его энергия была поистине неиссякаема. Это был ученый нового типа, ученый — активный участник жизни, ученый — государственный деятель.
Народ по заслугам оценил эту сторону деятельности Вильямса.
В декабре 1937 года ученый был избран депутатом Верховного Совета СССР. Его глубоко взволновало это доверие, оказанное ему народом. Особенно радостно было ему то обстоятельство, что его избрали в Верховный Совет избиратели Новоторжского округа Калининской области, потому что его мать происходила из крепостных крестьян бывшей Тверской губернии, ставшей ныне Калининской областью.
«Я благодарю, — писал он своим избирателям, — всех товарищей и особенно колхозников артели Тверда и «Дружный труд» за доверие, оказанное мне, как ученому-большевику и гражданину Советского Союза».
Ученый видел главный смысл своих депутатских обязанностей в беззаветном служении народу и партии:
«Я буду отдавать все, что я имею, — свои силы, знания, а если понадобится, и жизнь, но ни товарища Сталина, ни своей партии, ни своего народа никогда не подведу.
С этим я иду на первую сессию Верховного Совета СССР».
Он надеялся успешно выполнять свои депутатские обязанности при деятельной помощи своих избирателей, с которыми он все больше и больше сближался.
«Ваш депутат, — обращался он к ним, — будет еще больше работать над тем, чтобы непрерывно росла мощь страны социализма и приумножались богатства ее, чтобы укреплялась и развивалась радостная и счастливая жизнь советского народа. А для того, чтобы Ваш депутат был всегда на высоте исполнения своих обязанностей, давайте поддерживать между собою тесную связь и не забывать указаний товарища Сталина, давшего замечательный пример того, как должен работать депутат советского народа».
И с этого времени неизмеримо возрос поток писем, шедший в адрес ученого-депутата, день ото дня увеличивалось число посетителей, — приезжали избиратели по своим личным делам, прося помощи и поддержки, прибывали делегации трудящихся Новоторжского избирательного округа, работники МТС, врачи, агрономы, педагоги.
Депутат ревностно относился к своим обязанностям. У него был секретарь по депутатским делам, но Вильямс старался все делать сам. Особенно бережно и вместе с тем с присущим ему жадным интересом к жизни относился он к письмам избирателей.
Когда секретарь приносил утреннюю почту, составлявшую объемистую пачку, Вильямс не разрешал ему распечатывать эти письма. Немедленно извлекались из бюро специальные длинные ножницы, и Вильямс аккуратно обстригал край конверта и извлекал письмо.
Он как-то особенно внимательно, прищурив один глаз, оглядывал письмо, быстро знакомился с содержанием и только после этого передавал секретарю для регистрации в специальную книгу, где тщательно отмечалась судьба каждого письма.
Депутатская работа отнимала у ученого много времени и сил. Но он не отказался ни от одного из тех своих дел, которыми он занимался до этого.