Винчестер
Шрифт:
Он почесал в затылке, думая, что делать со мной дальше.
- Ну что, Дик, пойдем, - сказал Штирлиц, осторожно выглядывая из-за плеча моего собеседника.
- А кореш твой тоже «Аэросмит» слушает? – спросил Гриф, рассматривая побледневшего друга.
- У него все альбомы, - соврал я.
- Ладно, пацаны, - Гриф неожиданно улыбнулся, блеснув стальной фиксой, - валите. Если кто тронет, базланьте, что меня знаете.
Он почти дружески хлопнул меня по плечу, но я устоял.
- Счастливо, - уважительно сказали мы
На темном танцполе в несколько кружков вокруг сваленных сумок топтались девушки: белый верх, черный низ. Кавалеры млели у стен в грохочущей духоте.
Штирлиц сделал многозначительное лицо, дал нам знак оставаться на месте и двинул к диджею, заседавшему на табуретке за усилителем. Я видел, как он достал из кармана джинсовки какую-то кассету и принялся о чем-то жестикулировать. Диджей пожал плечами, но кассету взял.
- А сейчас по просьбе друга, - сказал Повелитель Танцпола в микрофон,- поздравим с днем рождения Дика, которому сегодня стукнуло шестнадцать! Друзья дарят ему песню! Белый танец! Дамы приглашают кавалеров! Поехали!
Он щелкнул кнопкой огромного двухкассетника «Маяк», и колонки завели меланхоличную, но щекочущую сердце песню. Галина захлопала в ладоши. Улыбающийся Штирлиц шел к нам походкой победителя.
- Потанцуем?
– вдруг сказала мне Галка.
- Но... я... ты...Штирлиц...
- Пойдем, - перебила она, взяла за руку и повела в центр зала. И я послушно поплелся за ней.
Я робко положил руки на ее узкие бедра. Они показались обжигающими. Мы сделали первый шаг под музыку. Бритые затылки, шлюховатые блузки, голые стены – исчезли. Остались музыка, запах ее близких, как счастье, волос и зеркальный шар-Вселенная над нами.
«Леди ин рэ-эд, из дэнсинг виз ми», - тихо вторил я исполнителю в ее благоухающее мамиными духами ушко. Неминуемое горячо разрасталось в джинсах и мешало парить. И почему-то было ужасно стыдно, а она почувствовала его и, словно случайно, прижималась плоским животом.
- Дик…
- Да…
- Ты мне нравишься, Дик… У тебя красивые кроссовки…
Я рассмеялся, отвел от нее глаза – и встретился взглядом с другом, застывшим у стены. Он сидел на корточках, сцепив худые руки замком.
- Нет, - сказал я.
Музыка закончилась.
- Исаев, - сказал я, в первый раз в жизни назвав товарища по фамилии, - мой друг. Ты мне… очень…но… он мой друг.
Галина всматривалась в мое лицо, как обычно вглядываются в книгу при плохом освещении. Грянули танцевальные ритмы, а мы так и стояли напротив друг друга.
- Странный ты парень, - голос леди в красном прозвучал грустно и трезво, - нездешний какой-то.
- Ты же понимаешь…
- Понимаю, - перебила она и, отвернувшись, нырнула в пляшущую толпу. Я поискал взглядом товарища, но безуспешно. Я побежал вниз, надеясь, что он вышел покурить, трижды обежал здание техникума, но Штирлица не было и там. Я
Друг исчез.
Глава 3. Леди в красном
Я вернулся. Танцы шли к концу, диджей объявил «заключительный медляк» в опустевший зал.
Я вышел одним из последних, и поплелся домой. У заброшенной стройки остановился выкурить папиросу – и услышал голос.
Вскрик. Он доносился откуда-то из темных глазниц пустого здания. Показалось, что это голос…
Я бросил искру в лопухи и бросился внутрь дома.
На одном из верхних этажей кто-то был. Низкие голоса, невнятные реплики и какой-то ритмичный стук – как приглушенные шлепки ладонью по коже.
Глаза привыкли к темноте не сразу. Те, кто стоял передо мной, сначала показались мутными пятнами без лиц.
– Чо надо? – сказала одна из теней, и я узнал голос Грифа. А потом увидел место, откуда доносился звук голых шлепков.
Женский силуэт согнулся в проеме окна. Она уткнулась лицом в сцепленные ладони и тряслась от частых ударов сзади, где старался кто-то со спущенными штанами. Рядом переминалась еще пара претендентов, образуя живую очередь.
На полу, как живые, шевелились от ветра клочья красного платья.
Нужно было заорать, схватить что-нибудь тяжелое, убить их всех, раскромсать и размазать!
- Что происходит? – услышал я собственный тонкий голос.
- Слышь… - сказал Гриф, но, присмотревшись, осклабился, - а, Аэросмит! Ну, давай, заходи. У нас баба тут...
- Это не баба, - сказал я.
Галина подняла голову, обвела компанию мутным взглядом и попыталась улыбнуться.
- Твоя что ли? Не гони, малый, это ж Галка-Проститутка.
- Вы ее…Вы ее…
- Дебил, ей НРАВИТСЯ, когда ее так! Она сама…
Выглянувшая Луна осветила кусок кирпича, который тут же ладно лег в ладонь.
- Ну, давай, Терминатор…
Гриф сложил руки на широкой груди и ухмылялся мне в лицо.
- Давай. Бей, ссыкло…
Я стоял рядом и не мог пошевелиться. Кирпич выскользнул из ослабевшей руки.
- Н-на! – выдохнул Гриф, с размаху шлепнув меня ладонью в лицо. Я грохнулся на пол.
Парни заржали. Гриф был серьезен и не отрывал от меня страшных маленьких глаз.
- Пшел, корявец…
Я скатился по высоким ступеням. Порыв ночного ветра охладил лицо. Я остановился у входа, увидев тяжелую штакетину, почти оторванную от поваленного забора.
Нужно было возвращаться.
- Валим, хлопцы! – донеслось из здания. – Малый стукануть может. Быро!
Они брызнули из здания, как тараканы. Я вернулся к девушке в красном. Моя леди успела одеться и сидела, по-кукольному разбросав длинные ноги по грязному полу.
- Вот так оно и бывает, Дик…
- Я провожу тебя.