Винчестер
Шрифт:
- Я тоже про такие случаи читал, - серьезно подтвердил я, и она закивала, - в газете «Калейдоскоп», на последней странице…
Она хлопнула меня по плечу и, надувшись, принялась искать в сумке сигареты.
- Да ну тебя, дурак…
- Неужели ни разу одомашниться не хотелось? – я смотрю, как она курит прямо в открытое окно купе.
- Дикие звери симпатичнее ручных, - она грациозно затягивается. Умение курить красиво встречается редко, для этого нужно обладать врожденно кошачестью. Мой взгляд тайком скользит по маленькой упругой груди
- Хочешь? – я вздрагиваю от неожиданности и поднимаю глаза.
Она смеется, протягивая открытую пачку, - только они с ментолом как бы…
- Нет, спасиб… - сглатываю ком и лезу за своим синим «Винстоном».
- Я просто не умею пускать корни, - говорит Марго после долгой паузы, глядя в ночь за окном. Поворачивается ко мне и шепчет, - есть люди-вокзалы. Есть люди-поезда… Я скорее второе… И ты…
Не успел я почувствовать на губах ее губы, как щелчок выключателя растворил и смешал нас в полумраке.
Ее стон сливается с криком желтоглазого металлозавра, таранящего ночь.
Ночь. Храп пассажиров отгоняет злых духов.
Я смотрю в окошко, как во мне течет ночь. Сквозь лицо и грудь бегут бесконечные леса и поля. В темном небе правого глаза поселились месяц со звездою.
Открываю банку пива. Пшик.
В который раз мысленно возношу хвалы придумщику плейера. День и ночь стучат под одну и ту же песню. Чуть усталый мужской голос поет в такт колесам моего поезда балладу. Это песня того, кто вечно в пути.
Иногда поезд на пару минут останавливается на проходных станциях. Я смотрю, как под тусклыми фонарями заброшенных полустанков серебрится иней. Он так же красив, как бесконечно тоскливы эти железнодорожые островки света.
Час назад мы проезжали секретный Завод Облаков. Много труб и непонятных конструкций. Уже готовые облака лежали на земле, дожидаясь утра. А на высоченных трубах горели красные искры - чтобы пилотам самолетов не было скучно летать над спящей землею.
Временами из-за леса выныривают далекие огни. Они манят, потому что - волшебные. Никогда не знаешь, кто они на самом деле: то ли факелы веселых городов, то ли гнилушки в злых руках Болотных Ангелов…
Скоро, видимо, большая остановка. Мимо купе проводника проходит парень с длинными волосами и странной на молодом лице раскольничьей бородой. За ним тащат громадные сумки бледные девушки в длинных черных юбках и темных платках. Сектантки, монашенки? На их ненакрашенных, почти бесплотных лицах - что-то от тех далеких ночных огней.
Я делаю еще один глоток. Уже давно не думаю о цели своей поездки. Наверное, это правильно. Ведь каждое путешествие - маленький макет жизни. И если все время думать о цели, путешествие пройдет зря. Я так думаю.
Сходил покурить в грохочущий тамбур. Там никого нет. Все спят - час быка.
А мне не спится.
Чертовски.
Чертовски здорово не спится.
Меня разбудил кофейный
– Просыпайся, художник. Почти прибыли".
Когда за окном плывут перрон и уважаемые встречающие, я крепче перехватываю ремень своей сумки.
- Счастливо!
- Давай, писатель…
Ничего личного. Ничего лишнего.
Я поднимаю два пальца вверх, изображая V-победу и улыбаюсь ей. Марго отворачивается. Я шагаю по новому перрону своей жизни, огибая громкие спины, громоздкие сумки и громыхающие тележки.
Люди не любят вокзалы из-за спешки и вечной суеты. Но именно этот кусок неуютного, шумного, стянутого проводами пространства способно напомнить о том, что Земля – просто большой вокзал, откуда тебя рано или поздно заберет твой поезд.
Да здравствуют дорожные кеды, бездомный блюз в ушах и теплые трассы! Да будут благосклонны к нам боги перекрестков и дриады асфальтовых лесов! Где живут торговки попутными ветрами? Где продают счастливые паруса? В утреннем небе моего нового города погасли звезды, но вдалеке горит красный огонек на стреле строительного крана. Я знаю точно – это на удачу.
Глава 6. Новые знакомства
Жилье я нашел быстро - снял кузютку в коммунальной квартирке на Васильевском острове по объявлению.
Чтобы подойти к единственному окну моего жилища, требуется шагнуть всего «два великанских» от входной двери. Появись здесь еще пара вещей, и потолок комнатки сожмет рвотный спазм, и я вылечу в окно вместе с обстановкой.
В окно моего первого этажа тупо смотрит сплошная стена соседнего дома, похожая на бок угрюмой крепости с одинокой бойницей наверху. У самой крыши замка уставилась в облака тарелка спутникового телевидения. Возле стены ржавеют детские качели.
Обычно за дверью в коммунальном коридоре буянит пьяная Наташа, женщина неопределенного возраста и занятий. Она часто подолгу закрывается в туалете, где, по ее словам, к ней приходит некий призрак Белой Балерины. Запретить Наташу невозможно: бессильны и участковый милиционер, и главный из жильцов – таксист-азербайджанец с могущественным именем Алладин.
Город Петербург, действительно, оказался странным. Я так и не смог привыкнуть к безумным контрастам причудливых улиц-поездов из старинных вагонов-домов с лепниной, косым каменным столбикам коновязи и припаркованных рядом иномаркам, брюзжанию памятных табличек о бесценности каждого попавшегося по дороге здания.
Работать устроился курьером в сеть магазинов мужской одежды "Франт". Магазин специализировался на одежде «элегантных размеров» - так продавцы называют шмотки для чудовищных толстяков. Моя обязанность заключалась в разноске брюк, перешитых с гигантской задницы на исполинскую.