Вингер. Танке
Шрифт:
— Скажите, Александр, это правда, что ваш отец очень богатый человек? И благодаря именно его протекции вас взяли в иностранный клуб?
Парень на экране заливается смехом и парирует:
— На самом деле я внебрачный сын Билла Гейтса.
Зрители хохочут, и тёща рядом тоже утирает от смеха слёзы.
— Давайте я вам по порядку расскажу, что да как. Мой отец родился в Москве. Его прапрадед, как и прадед, дед, отец… Они все работали в Боткинской больнице.
— Врачебная династия? — уточняет Малахов.
Я киваю и продолжаю.
— Жили они не на Арбате и не в высотке на Котельнической набережной. Это была обычная коммуналка на окраине Москвы. Бабушка моего папу очень поздно родила, аж в сорок пять лет.
— Далеко родители вашей мамы забрались, — удивляется ведущий.
— Этот посёлок был построен для обслуживания гидроэлектростанции. Там при СССР и аэропорт свой был, и подъёмник для горных лыж. Сейчас там, конечно, всё заброшено. Моя мама даже на похороны родителей в 2001 не попала, так как не было возможности туда добраться. Аэропорт закрыли ещё в 2000 году.
Малахов участливо качает головой, а я продолжаю свой рассказ.
— Дед мой был водителем скорой помощи, а бабушка — учительницей начальных классов. Моя мама тоже поступила в МГУ на математический факультет в один год с папой, в 1983. Ещё будучи студентом, отец подрабатывал в каком-то там чернобыльском фонде. Их же, как грибов после дождя, в то время было. А после университета он продолжил работу с этим фондом, и ему прислали вызов в Испанию. Это был 1988 год.
— И его выпустили из страны?
— С трудом, но выпустили. Помогло то, что он к этому времени был женат на маме и она была беременна мною и сестрой. Плюс жильё тут в Москве было. Родители отца умерли, когда он на четвёртом курсе был, и он в ту комнатушку маму забрал. Папа уехал летом, а первого сентября мама нас с сестрой родила. Из роддома на окраину сама добиралась. Денег папа в то время не присылал, так как их не было. Мы раз в месяц получали посылки с одеждой, обувью, которые он покупал в секонд-хендах. И поверьте мне, это было огромным подспорьем. Мама ещё репетиторством немного подрабатывала. Отец приехал домой только в январе 1992 года. Вот как СССР распался в декабре 1991-го, так он и вырвался нас повидать.
— Так как при СССР его бы обратно за границу не выпустили, — добавляет ведущий.
— Родители продали эту комнатку в коммуналке, так как отцу были нужны деньги на курсы программистов.
— То есть ваш отец продал комнату в коммуналке, чтобы оплатить курсы программистов в Испании? — недоверчиво переспрашивает Малахов.
— Да, — киваю головой. — Отец получал минималку, а жизнь там недешёвая. Плюс семью в Москве тоже нужно было содержать. Подтвердить диплом в Испании очень сложно. Вот родители и рискнули продажей жилья. Да, он мог поехать в Испанию и там умереть. Всякое в жизни бывает, сами понимаете. И осталась бы моя мама с нами на бобах. Но мои родители рискнули, и у них получилось. Папа снял нам через знакомых трёхкомнатную квартиру на Кутузовском проспекте и уехал обратно в Испанию. Там он окончил курсы и стал работать программистом. Потом, к 2004 году, ещё и диплом МГУ подтвердил. Зарабатывал он достаточно хорошо. Присылал нам деньги на жизнь, оплату съёмной квартиры. В Испанию к нему на лето ездили. В шесть лет он отвёл меня в футбольную школу «Динамо». Она находилась недалеко от нашего дома. А в 1999 году, в августе, женщина, которая сдавала нам квартиру, вышла замуж за итальянца. Отец взял ссуду в банке и купил у неё не только эту квартиру, в которой мы жили, но и дом в деревне под Москвой.
— Ваш отец так и продолжал работать в сфере информационных технологий?
— Да. Он писал приложения для мобильных телефонов. В сентябре 1999
— Александр, а вы можете более подробно рассказать о футбольной академии? Я знаю, что туда не берут с улицы.
— Да, это правда. Академия — это не секция, не школа олимпийского резерва. Это кузница кадров для молодёжной и основной команды «Валенсия». Чтобы тебя взяли, нужно пройти платный двухнедельный отбор, жить в часовой доступности от академии, посещать школу либо быть на домашнем обучении, не иметь проблем со здоровьем. В течение четырнадцати дней ходишь на занятия, участвуешь в матчах, за тобой наблюдают, а потом сообщают тебе решение. Мне очень помогло то, что я пять лет занимался в школе «Динамо». Я был не хуже других соискателей, а в чём-то даже и лучше. По случаю хочу передать привет своему первому тренеру Константину Георгиевичу Парамонову. Большое спасибо вам за мою подготовку.
Зрители одобрительно хлопают. Что интересно, даже Мутко, Сёмин и Бородюк слушают меня чуть ли не приоткрытыми ртами. Неужели они этого не знали?
— Занятия после школы с четырёх до девяти вечера. Стоимость занятий от одной тысячи евро в неделю и выше. За эти пять часов мы первые два часа изучали теорию. Часто просматривали как свои, так и игры клубов испанского чемпионата. Тренеры объясняли, какие ошибки часто допускают на поле футболисты. Буквально на пальцах разжёвывали всё до мелочей. Потом шла получасовая разминка на поле. Далее уже, исходя из того, что тренер нам подготовил: квадратики, удары по воротам, разбирали действия при штрафных и угловых ударах, как в защите своих ворот, так и в атаке. Выполняли ряд упражнений, чтобы улучшить взаимодействие. Заканчивалась тренировка небольшой двусторонней игрой. На базе академии есть тренажёрные залы, бассейн, столовая. В выходные дни проводились товарищеские матчи с другими командами города или региона. Периодически выезжали на городские и региональные турниры. Дополнительно родителям читали обязательные курсы по питанию и психическому здоровью детей.
— Занятия все семь дней в неделю? Получается, четыре тысячи евро за месяц? — уточняет ведущий.
— Да. Иногда больше выходило. Плюс в течение занятий идёт очень сильный отсев, так как на твоё место даже за эти деньги много желающих. Но даже этих занятий мало, если вы хотите подписать контракт на дальнейшее сотрудничество с клубом. В шестнадцать лет либо контракт, либо тебя запишут в список возможных кандидатов на отбор в другие клубы.
— А на отбор в клуб разве просто так не попасть?
— Конечно, нет. Нельзя просто так подойти и сказать: «Вот, посмотрите меня». Для этого есть скауты, агенты.
— А частные уроки помимо академии тоже брали?
— Материальных возможностей не было. Папа хорошо зарабатывал, но почти всё уходило на оплату академии, жизнь в Испании, ипотеку московской квартиры. Плюс маме с сестрой и братом деньги же отсылали. Папа даже умудрялся как-то подкопить, и каждое лето они в Испанию приезжали по туристической визе. Со мной дополнительно сам отец занимался. Он мне говорил, что всегда мне поможет, но в футбол за меня играть не будет. Мы вставали в шесть утра. За пятнадцать минут я одевался, ел, и мы с отцом выходили на пляж. Два часа бег, упражнения на баланс, координацию, точность. Потом отец вёз меня в школу, которая начиналась в девять утра. Завтракал я в машине. Там в любой свободный момент качал пресс, ноги. Обед опять в машине. Потом занятия в академии. Про них я уже рассказывал. Дома опять упражнения. Отбой в одиннадцать. Ночью часто просыпался, так как судороги в ногах были. Иглу в каменную мышцу воткнёшь, она расслабится, и дальше спишь. Так все тренируются.