Винни Ковальский, гнус частного сыска
Шрифт:
– Чья это машина? – непроизвольно спросил Солгрейв.
– Если мои глаза не обманывают, сэра Реджинальда Фицроя.
– А кто в неё только что сел?
– Я бы тоже хотел это знать. Я этого человека вижу впервые.
2
– Задушена шёлковым чулком, скрученным в жгут? – Солгрейв поднял голову от отчёта коронёра. – Умно, нечего сказать. Естественно, никаких отпечатков пальцев?
– Куда уж там, – пожал плечами Бишоп. Было заметно, что он не очень хорошо понимал, как вести себя
– Чулок был её?
– Нет, оба её чулка были на ней. Можете взглянуть, если это вам чем-то поможет.
Суперинтендант достал из ящика стола пакет, натянул на всякий случай перчатки и вынул основную улику. Солгрейв едва не застонал. Это был самый обычный чулок телесного цвета, какие носят тысячи обеспеченных женщин, и теперь, конечно, уже сухой.
– Не много из этого выудишь, – откровенно признался он. – Но ведь у леди Фицрой наверняка таких полно?
– Целый комод, – сказал суперинтендант. – Вы, конечно, спросите, были ли непарные. Этим мы занялись в первую очередь. Все пары были в комплекте, но второй чулок нетрудно выбросить.
– Значит, отрабатываем версию убийства из ревности? – Солгрейв пристально посмотрел на суперинтенданта. – Для чего меня в таком случае сюда вызвали?
Бишоп сел в кресло и придвинулся к Солгрейву.
– Передать дело в Скотланд-Ярд – это была моя личная инициатива, – глухо сказал он. – Видите ли, когда речь идёт о такой фигуре, как сэр Реджинальд… Короче говоря, баронет считает, что в этом деле есть политическая подоплёка и что это связано со стремлением его скомпрометировать.
– Каким образом, если в доме больше не было посторонних?
– Ну, например, если Виолу Харди кто-то специально направил в Фервуд, когда леди Фицрой была дома…
– Ладно, – хмуро сказал Солгрейв. – Давайте разберёмся с хронологией.
Через полчаса в записной книжке Солгрейва оказалось следующее:
Между 18.50 и 19.10 – Миранде Фицрой сообщают о трупе в зимнем саду (более точное время неизвестно).
19.15 – звонок Миранды Фицрой в полицию.
19.20 – садовник из наружного парка предположительно видит живую Виолу Харди, удаляющуюся от дома. Проверить его утверждение невозможно, так как дорожки перед домом посыпаны гранитной крошкой и следов на них не остаётся.
19.30 – возвращение сэра Реджинальда Фицроя.
19.35 – Уолтер Моррис, личный секретарь сэра Реджинальда, спускается на первый этаж и узнаёт о произошедшем. Других показаний он дать не может.
19.45 – прибытие полиции и официальное опознание тела Виолы Харди.
– Гм, – сказал Солгрейв, ещё раз сверив свою запись с записями в деле. – Если бы не этот странный эпизод в 19.20…
– Вот именно, – кивнул суперинтендант.
– По каким часам садовник определял время?
– По большим, над парадным входом. Я
– Ну, это ни о чём не говорит. Часы могли и перевести.
– Вряд ли леди Фицрой сумела бы сделать это сама, да ещё дважды. Тут необходим сообщник.
– Без сообщника дело не обошлось в любом случае, – сказал Солгрейв. – У вас не найдётся для меня стакана воды? Пока я вижу три возможные версии:
1) Леди Фицрой убила танцовщицу сама и позвонила в полицию. В таком случае лжёт по крайней мере парковый садовник, если не оба. Возможно, лгут оба, и работник зимнего сада не находил тела первым. Разногласия в показаниях садовников объясняются тем, что они не успели договориться между собой, как именно выгораживать хозяйку.
2) Когда леди Фицрой позвонила в полицию, мисс Харди была ещё жива. Вероятно, она лишь потеряла сознание и сумела оправиться. Или же леди Фицрой нарочно позвонила вам заранее, чтобы сбить с толку следствие. Мисс Харди выбегает из дома и…
– И леди Фицрой убивает её снаружи, – подхватил Бишоп. – Мы об этом думали. Но вы не находите странным, что садовник не видел погони? Допустим, труп она могла втащить назад чёрным ходом, но для того, чтобы догнать человека, надо держать его в поле зрения.
– Садовник мог отвлечься, зайти за живую изгородь, да мало ли что. В конце концов, я допускаю, что убийца вовсе не леди Фицрой.
Солгрейв многозначительно отхлебнул воды из стакана.
– Вы подозреваете секретаря? – спросил Бишоп. – С алиби у него плоховато, слов нет, но версия выходит чрезвычайно громоздкая. Ведь из дома он не выходил, если и садовник, и сэр Реджинальд не лгут. В противном случае придётся предположить заговор всех домочадцев. Даже если принять версию с убийством ранее 19.20, нужно ещё как-то объяснить показания двух садовников. К тому же неясно, зачем ему это было нужно.
– Секретаря, конечно, нельзя исключить, но я говорю не о нём.
– Вы подозреваете… – суперинтендант встревоженно посмотрел ему в глаза. – Боже, я только теперь начинаю понимать, что, если в 19.20 мисс Харди была ещё жива и находилась снаружи, то у Реджинальда Фицроя нет алиби!
– Вот именно, – произнёс инспектор. – Потому что в дом он вошёл в 19.30. Стало быть, он мог задушить её снаружи и внести тело в дом с чёрного хода.
– Но чулок? Он же ношеный!
– Мужчины иногда держат странные вещи в карманах. Особенно в память о пылкой страсти.
– Звучит правдоподобно, – признал Бишоп. – И вы полагаете, вам известен мотив?
– Пока у меня нет определённых гипотез, – честно ответил Солгрейв. – Но, в конце концов, Реджинальд Фицрой не первый и не последний мужчина, который мог убить любовницу. Любовницы, знаете ли, это такое дело…
– А третья версия? – напомнил Бишоп. Солгрейв допил воду и поставил стакан на стол.
– Третья самая неуклюжая, но я не могу её исключить. Кого-то наняли для того, чтобы сыграть роль живой мисс Харди, в то время как она была мертва.