Винни Ковальский, гнус частного сыска

Елифёрова Мария Витальевна

– Чушь собачья, – выговорил он. – Если убийце надо было проделать фокус с двойником, уж о платье бы он позаботился в первую очередь.

– А это нам с вами ещё предстоит разгадать, – сказал Ковальский. – Занесите ваши вещи к себе, и пойдёмте наконец обедать. Не знаю как вы, а я умираю от голода.

«Чёрт знает что такое творится», – подумал Солгрейв. А творилось вот что: он принимал помощь в расследовании от иностранного прохвоста, который именовал себя частным сыщиком. Как так получилось и в какой момент это началось, Солгрейв решительно не понимал.

Зато он понял, что теперь ему стоит быть осторожнее в общении с начальством – за такие штучки Скотланд-Ярд по головке не погладит.

Вечером Солгрейв постучал в дверь номера Ковальского, но его нового знакомого там не оказалось. На какое-то время он подумал, что этот тип ему приснился. Потом он всё же спустился и спросил хозяина гостиницы, куда делся второй джентльмен, снимавший номер.

– Джентльмен? – хозяина аж передёрнуло. – Что ж, если вам угодно называть его джентльменом… Он уехал ещё в шесть часов. Вот, записку вам оставил.

Инспектор прочёл:

Ужинайте без меня. Я еду в Лондон – собираюсь наведаться в местечко, где танцевала мисс Харди. Вернусь завтра утром.

В. К.

5

Фасонисто сдвинув набок своё канотье, Ковальский шагал по улице в том районе Лондона, где его персона привлекала к себе не больше внимания, чем японец в центре Токио. Смеркалось; бурная ночная жизнь города поднималась из его тёмных пучин, как светящийся планктон из океана. Гибель главной звезды «Шоу Ку-ку» не особенно сказалась на его популярности: к подъезду уже загодя собирались кэбы и таксомоторы. Если бы не мальчик с ведёрком клея, поспешно натягивавший свежеотпечатанный лист афиши с новой программой поверх сияющего улыбкой личика Виолы Харди, никто не догадался бы об утрате.

Ковальский на мгновение задержался, наблюдая, как старая афиша исчезает под новой, затем прошмыгнул в арку и самым деловитым образом вошёл через служебный вход.

Почти сразу на глаза ему попались две барышни, торопившиеся в гримёрную. Прикинув, какая из них посмышлёнее, он двинулся ей наперерез и проговорил:

– Привет, милочка. Не скажешь ли, где найти Виолу?

Обе девицы вздрогнули и замерли на месте. Та, к которой обращался Ковальский, неуверенно ответила:

– Виолы нет.

– Как это нет? – Ковальский подступил ближе. – Она назначила мне свидание!

Испуганно глядя на пришельца, девушка прошептала:

– Убили Виолу.

– Шутки шутить изволите? – Ковальский притиснул девушку к стене, одновременно с тем ловко поймав её запястье и вывернув назад. – Сговорились мне баки заливать, да? Не пройдёт!

– Псих! Руку сломаешь! – взвыла девица, пытаясь оторвать его от себя. – Лиза, тресни его как следует!

– Да что же это такое! Уберите его! – её подруга вцепилась в пиджак Ковальского, оттаскивая его назад. Не отпуская первую артистку, Ковальский изловчился и лягнул вторую каблуком. Та пронзительно завизжала. Расчёт сыщика оказался верен. На шум скандала в коридор

вышел директор «Шоу Ку-ку», стройный брюнет лет сорока с нафабренными усами и причёской почти как у самого Ковальского.

– Что здесь происходит? – холодно спросил он, вынув изо рта янтарный мундштук с папироской. Ковальский немедленно выпустил свою жертву, одёрнул на себе костюм и посмотрел на директора ясным взглядом бесстыжих синих глаз.

– Ваши дамочки на меня напали, месье. Вцепились, как бешеные кошки.

– Напали! – возмутилась Лиза. – Сам ненормальный, чуть руку Фанни не вывихнул…

– Я всего лишь хочу видеть Виолу Харди, – перебил её Ковальский. – А мне тут морочат голову и несут какую-то муру.

Директор изменился в лице.

– Кто вы ей? Вы её знали?

– Выступал с ней раньше в одном номере. А теперь, значит, она стала такой звездой, что знаться со мной не хочет?

– Девочки, уйдите, – поспешно сказал директор. Лиза и Фанни неохотно подчинились. – Понимаете, мистер… как вас?

– Зовите меня просто Гастон, – учтиво откликнулся Ковальский и снял шляпу. – Моё старое сценическое имя – всё, что у меня осталось.

– Понимаете, Гастон, Виолу убили третьего дня.

– В самом деле!.. – воскликнул Ковальский и привалился к стене. Тросточка выпала из его руки и покатилась по полу. Директор подхватил его под локоть.

– Воды?

Ковальский посмотрел на него затуманенным взором.

– Виолу… – пролепетал он. – Кто бы мог подумать!

Если он и не выступал когда-то в варьете, актёрские способности у него в любом случае имелись.

Директор подобрал его трость и вложил ему в руку.

– Пройдёмте ко мне в кабинет, – сказал он, – выпейте бренди. Меня зовут Фрэнк О’Брайан.

Усадив Ковальского на диван, он закрыл дверь на задвижку и вынул из тумбочки бутылку. Разливая бренди по стаканам, он обернулся через плечо.

– Тоже, значит, были её поклонником? Неудивительно, такая женщина… Ладно, помянем.

– Не могу поверить, – всхлипнул Ковальский, сжимая в руке стакан. – Кто? Кто её убил?

– Жена этого вшивого баронета, который за ней увивался. Надеюсь, аристократок тоже вешают.

Ковальский, давясь слезами, проглотил полстакана бренди.

– Ох, Виола! Прыгнула на свою голову в постель к баронету… Конечно, у него имение, деньжищи и всё такое…

– Ревнуете покойницу, Гастон? – директор залпом допил бренди и налил себе ещё. – Ужас в том, что её убили зря. Между ними ничего не было.

– Да ну, – недоверчиво хмыкнул Ковальский. Директор придвинулся вместе с креслом к нему.

– Можете мне поверить. Случилось глупое недоразумение… чудовищно глупое. Бедная малышка!

Заметив на подоконнике стопку афишек, Ковальский взял их и принялся перебирать.

– Бедная малышка, – повторил он вслед за О’Брайаном, рассматривая листки. – Вы позволите мне взять что-нибудь на память?

– Из этого – что хотите, – сказал директор. – Они уже никому не понадобятся.

– Это её последняя программа? – спросил сыщик. Директор кивнул.