Вино фей

Михайлова Ольга Николаевна

Флинн был неправ, врач уверенно сказал, что это нервная горячка, и посоветовал обратиться к Кардиффу. Пока же прописал успокоительную микстуру. Флинн, заглянув к больной, вышел оттуда насупленным и куда менее жизнерадостным, чем обычно. Черити, зайдя за ним, тоже испугалась. Болезнь Вирджинии притворством не была: нельзя сыграть меловую бледность кожи, пугающий пунцовый румянец щёк и запёкшиеся сухими корками губы. Флинн и Черити обменялись взглядами, и в глазах Флинна промелькнуло некоторое замешательство.

Недуг кузины не был воображаемым.

– Видит Бог, - признал Флинн, когда они

уединились в гостиной, - микстура от глупости может и убить мою кузину.

– И общество почему-то не казнит мисс Кассиди, - с досадой сказала Черити, всплеснув руками.
– Она же просто нарочито спровоцировала всё это!

– Конечно. Она воспользовалась тем, что её семейство сочли обиженной стороной, и ловко свела счёты с обидчицей, а потом и с соперницей. Причём, очень остроумно прикинулась невинной овечкой.

– Но это же подло! Как будто мало того, что этому предшествовало.

– Да, мисс Сесили этого показалось мало, ведь остракизм общества не продолжался бы долго. И она сделала все, чтобы мисс Хейвуд никогда уже не могла быть её соперницей. Причём, я не думаю, что она это планировала. Это была гениальная импровизация. Мисс Сесили не откажешь в уме и артистизме.

– А также в изрядной доли мстительности, дурном воспитании и подлости, - зло добавила Черити и прикусила язык. Не следовало этого говорить.

Однако кузен не счёл её слова резкими и спокойно согласился.

– Есть и это, разумеется. Я не думаю, что мисс Хейвуд получит в ближайшие годы хоть одно приглашение, а значит, мисс Сесили недурно расчистила себе дорогу к графскому гербу.

Черити пожала плечами, но согласилась.

– Да, и они будут отличной парой, но Вирджиния не заслужила подобного. Она влюбилась в Клэверинга. Искренне влюбилась. Филипа она действительно никогда не любила, это все от разочарования в мистере Крайтоне, она начала кокетничать с Филипом ему назло, а Филип влюбился. Он восторгался её красотой, ей это льстило, к тому же она поняла, что Крайтон на ней не женится. Выходя же за Филипа, она становилась в будущем хозяйкой Кассиди-холла, о чём ей неоднократно говорил отец, вот она и согласилась на помолвку. И вышла бы за Филипа, если бы не появился Клэверинг. И, может, была бы вполне счастлива.

– То есть, по-вашему, во всем виноват его сиятельство?
– с улыбкой спросил Флинн.

– Нет, конечно, - со вздохом признала Черити.
– Вирджинии глупо было соглашаться на брак без любви, глупо было и увлекаться Клэверингом. И всё же, как бы нелепо и глупо не складывались обстоятельства, всегда есть некая дурная случайность, не будь которой, - всё могло бы и обойтись.

Флинн усмехнулся.

– А вам не кажется, мисс, что не будь Клэверинга, на его месте просто был бы другой. К примеру, я... Если девица не влюблена в своего жениха, сердце её остаётся свободным, и оно постоянно ищет спасения от пустоты. И заполнит его любой мало-мальски привлекательный мужчина, а если он ещё и с титулом, или в алом мундире...

Черити вздохнула, понимая правоту кузена.

– Да, конечно, но Вирджиния очень молода, избалована, её никогда не учили отвечать за свои слова и поступки, да и вообще -- думать.

– Но вы моложе её, мисс Черити.

Черити смутилась.

– Мои перспективы

с детства были ничтожны, и я рано поняла это. Мне никто не внушал пустых амбиций и не обещал райской жизни. А ей обещали, давали всё и ничего с неё не требовали, - ни ума, ни доброты, ни сострадания.

Флинн усмехнулся.

– Когда мне было двенадцать лет, мы с Фрэнком забрались в сад епископа за яблоками. Он видел наши шалости, но не ловил нас за руку, а просто сказал нашим отцам, что не нужно дозволять детям воровать -- это неблагородно. Клэверинга отец выпорол, да так, что он три дня ходить не мог, а меня не били. Отец просто посмотрел на меня и заплакал. Лучше бы убил, ей-богу. С тех пор я ничего чужого не брал и по сей день ненавижу яблоки -- даже их запах.
– Селентайн покачал головой.
– Это был хороший урок, но получить его никогда не поздно. Более того, я полагаю, что моей дорогой сестрице этот урок пойдёт на пользу. Если же нет -- ну, тогда значит, что её глупость неизлечима, и врачевать болезнь поздно.

– Как бы лекарство от недуга не убило бы больную, - высказала опасение Черити.
– Тем более, когда она увидит, что мисс Кассиди обошла её.

– Тут я вас успокою. Мисс Кассиди, как я понимаю, не имеет никаких шансов на завоевание сердца его сиятельства. Однако есть одно обстоятельство... Я услышал о нём недавно и не успел обдумать, но оно мне сильно не понравилось.

– Что это?

– Пропажа дневника Клэверинга.

– Да, он говорил. Кто-то, конечно, может проявить интерес к его личным делам, более того, думаю, девиц всей округи интересует, что о каждой из них думает его сиятельство, но он сам сказал, что не записывал туда ничего личного. Хоть разве кто из нас может прочертить чёткую грань между личным и публичным?

– А вы ведёте дневник, мисс Тэннант-Росс?

Черити покачала головой и усмехнулась.

– Нет, события моей жизни не настолько интересны, чтобы описывать их. А многое я вообще предпочла бы забыть. Я удивилась, когда узнала, что граф вёл дневник.

– Я часто видел его у Фрэнка, но, насколько я замечал, там не было ничего, кроме деловых записей.

– Но, может быть, кто-то хотел узнать именно о состоянии его дел?

– Зачем? Клэверинг не безалаберный джентльмен, вроде меня, - невесело рассмеялся кузен.
– Он не швыряет свои вещи, где попало. А главное-то, главное... Пропажа дневника по времени абсолютно совпадает ещё с одним неприятным обстоятельством - изрезанным портретом в вашем доме. От Кингсбери Холла до Фортесонхилла -- десяток минут езды по бульварам, и пять -- пешком напрямую.

Черити только пожала плечами. Сегодняшняя история заставила её забыть о воскресной. Совершенно обессиленная, Черити всё же дождалась, пока домочадцы разошлись по своим спальням. Леди Дороти осталась в комнате дочери.

В спальне Черити опять стоял странный запах -- альпийского луга и весны. На подоконнике снова лежал букет полевых цветов. Черити махнула на него рукой.

Уже кутаясь в одеяло и пытаясь согреться, хотя в комнате было натоплено, она невольно вспомнила о треснувшем зеркале. Да, именно с того дня и начались беды. А то, что они во многом были вызваны нелепыми и непродуманными поступками Вирджинии, мало что меняло.