Виновата тайна

Корсакова Наталья Николаевна

– А наш Василий молодец, уже подружку завёл, – громко прошептал ей отец, почему-то страшно гордясь сыном.

– Не говори глупости. Это всего лишь третий класс.

– Мы тоже познакомились в третьем.

– В пятом, – упрямо мотнула она головой. – Ты что-то напутал.

– Нет, – он улыбнулся как-то особенно, одними глазами. – В третьем. Я очень хорошо помню тот день, когда сел к тебе. Помнишь? Я был новеньким, и учительница предложила мне самому выбрать место.

Она задумчиво посмотрела

на него, и вдруг лицо её прояснилось.

– Ты подарил мне самого уродливого на свете слона.

– Ага.

Задребезжал звонок. Очень хотелось пронаблюдать дальнейшее, но не было времени, и Ленка помчалась на урок.

В дверях кабинета литературы чуть не сшибла с ног Ерчеву. Ту зачем-то вынесло из класса с какой-то пухлой папкой. От неловкого движения папка выпала, щедро разметав по полу множество фотографий.

– Ой, извини, я тебя не заметила, – Ленка бросилась поднимать рассыпанное, любопытно разглядывая. Это были снимки немецких овчарок разных возрастов и окрасов.

– Не лезь, – зашипела Алина, отбирая поднятые фотографии. – Сама соберу. Вали отсюда.

Ленка не стала спорить и прошмыгнула в кабинет. Русалки ещё не было, но все сидели на своих местах. Она переглянулась с Олегом и на его невысказанный вопрос показала вздёрнутый вверх большой палец, что означало полную и безоговорочную победу.

– Ты чего так поздно? – поинтересовалась Сашка.

– Утрясала одну проблемку у подшефных, – Ленка торопливо выложила учебник и тетради на стол. – Блин, ручку забыла. У тебя нет запасной?

– Есть.

Сашка, не глядя, сунула руку в сумку и достала круглый пенал. Там оказалось шесть одинаковых ручек.

– Ого, как много. А зачем тебе столько?

– Ну, – Сашка, довольная произведённым впечатлением, приосанилась. – Вдруг паста закончится посреди урока. Про запас всегда пригодится. Или кому понадобится. Как тебе, например.

– Саш, выручи, а? – Гот, опасно перегнувшись через проход, почти уткнулся Ленке в плечо. – У меня паста кончилась, карандаш сломался, писать нечем. Дай ручку, а?

– Пальцем пиши, – фыркнула Сашка, величественно вздёрнув подбородок.

Только со стороны это выглядело скорее забавно. Курносый нос и огромные очки делали её больше похожей на растрёпанного совёнка, чем на гордую орлицу Надо будет ей как-нибудь об этом сказать, сделала себе зарубку на память Ленка, как-нибудь потактичнее. А то она такая обидчивая, просто жуть.

– Не будь занудой, Сколова. У тебя целый арсенал, пора раскулачивать.

– Отвали, Вересов. Перебьёшься как-нибудь. Всё равно ничего не записываешь.

– Слышь, Лен, повлияй на соседку, – гот легонько пихнул её локтем. – Не дай погибнуть в расцвете лет.

Но не успела Ленка и слова сказать, как он, выхватив у нее только что обретённую ручку, втянулся

на свой ряд, довольно потрясая трофеем.

– Вот урод, – разгневалась Сашка.

– Да ладно тебе, – Ленка выдернула из её пенала ещё одну ручку – Пусть попользуется. Я с него для тебя новую вытрясу в счет аренды основного средства.

– Урод, – уже с меньшим накалом повторила Сашка. – Допрыгается он у меня.

– Да фиг с ним, забудь.

Торопливо процокала мимо доски Алина. Папки у неё не было. Ленка даже задумалась, куда она могла её спрятать. И зачем, собственно, её нужно прятать?

– Слушай, а что Ерчева с фотками овчарок носится? – поинтересовалась она.

– О, ты уже видела, – ухмыльнулась Сашка. – Это её фишка. У Алины бзик на овчарках. На все выставки ходит. Книжки про них читает. В какие-то там питомники ездит.

– У неё есть собака? – почему-то удивилась Ленка. Представить эту куклу с такой серьёзной собакой было затруднительно.

– Неа, маман не разрешает, – Сашка откровенно радовалась этому. – Она у неё жутко суровая. Сколько Алька ни билась, не смогла её уговорить, чтобы взять щенка.

– Надо же, – Ленка задумчиво покосилась на Ерчеву. – Ничто человеческое ей не чуждо. Не ожидала.

Вошла Русалка, обрывая все звуки. На этот раз классная надела радужное пончо, что зрительно дробило её на множество полосок. Смотреть на эту рябь было неприятно, и Ленка уткнулась в учебник. Но и там глазу не за что было зацепиться.

Положение спас любимый критик Русалки. Несколько довольно обширных его выводов она дала под диктовку. Ленка старательно записывала, радуясь, что есть возможность хоть чем-то себя занять. Но в голову лезли всякие посторонние мысли и жестоко мешали восприятию. Вчерашний разговор с матерью затейливо накладывался на голос Русалки, создавая неприятное ощущение какого-то чудовищно несправедливого выверта реальности.

Ленка в этой истории была лишь побочным эффектом, так сказать самой беззащитной стороной, от которой ничего не зависело. Русалка грозовой тучей опасно клубилась на горизонте, источая неприязнь и нагнетая предчувствие чего-то нехорошего.

Хотелось стать крохотной и незаметной. Стереться напрочь из этого класса, школы, города. Чтобы всем стало хорошо. Чтобы не мозолить глаза Русалке своей удручающе реальной персоной.

Как же нужна была Дашка сейчас. Она так удивительно легко помогала разгребать любые проблемы. Совсем не обидно вставляя едкие вопросики, от которых вдруг печали сами собой рассыпались, растворяясь в смехе.

И ещё хотелось поскорей вырваться на перемену. Поговорить с кем-нибудь. О чём-нибудь. Или просто постоять у окна. Но урок продолжался, а грозовая туча тяжко давила, и спрятаться от этого было некуда.