Виновен наполовину
Шрифт:
– Иваныч, прекрати возмущаться. Тебе-то что? Зарплату всегда вовремя платит, не хамит, да и ты разве не любимым делом занимаешься? Вон, глаза-то как горят, когда росточки твои принимаются, а когда цветы бутоны раскрывают, ты сам, как георгин, расцветаешь. Богатые тоже, как говорится, плачут. Да и вообще, мало ли что. Все мы люди. Может неприятности какие, или со здоровьем может чёт серьёзное, не дай бог, конечно. Я утром в дом зашла, а там… и ваза разбита, стёкла по всему дому валяются, шторы с петель сорваны, и вещи разбросаны по кабинету, но тут моя вина, конечно, память иногда того, шалит, вот я и
– Так он уж и не молод, – бурчал садовник. – Пора бы уметь контролировать свои эмоции.
– Всё, Иваныч, будет тебе. По-моему, он сейчас опять к доктору ездит, а значит скоро всё наладится, – отвечала Екатерина Семёновна и вытряхивала вязаный белый плед.
Глава 3
Пока он открывал входные двери, по ту сторону лаяла Каштанка.
– Каштанка, тихо, свои. Тихо!
Дверь отворилась. Каштанка сунула нос в руку и приветственно махнула хвостом. Он вытащил из пакета только что купленные сосиски и дал ей одну. Собака аккуратно взяла лакомство и утащила его на лежанку.
– Дел невпроворот, а времени в обрез, так что постарайся не отвлекать меня, милый друг, ладно? – Договаривался он с собакой, направляясь к рабочему месту. Достал из сейфа ноутбук, отложил в сторону рабочие очки, открыл нужный файл и стал записывать текст, ловко набирая его на клавиатуре.
***
«Он знал, что уже через полчаса у Ирмы полностью перестанет биться сердце…» – перечитал он, чтоб освежить воспоминания о написанном.
– Ну, что ж, продолжим, – подбадривал сам себя Михаил Борисович.
«Снег ложился плотным слоем, покрывая лобовое стекло. Дворники не справлялись с навалившейся на них работой, поэтому ему приходилось останавливать машину и руками счищать снег со стекла. В машине было очень холодно, руки коченели, но, несмотря на всё, это был очень важный день в его жизни. Наконец-то сквозь пургу он разглядел высоченный забор. Достал из пуховика маленький пульт и нажал кнопку, ворота открылись. Он отстегнул Ирму и вышел из машины, открыл пассажирскую дверь и взвалил девушку себе на плечо. Поднялся по заснеженным ступеням на порог и открыл входные двери. Из дома сразу повеяло теплом. Он занёс её в большую комнату, кинул на диван рядом с неподвижно сидящим мужчиной и добавил:
– Располагайся и чувствуй себя как дома. Давай я помогу тебе раздеться, так ты быстрее согреешься, дома очень тепло. Ну вот, так значительно лучше, – практически срывая пальто с Ирмы, заметил он. – Только какая-то ты лохматая, – добавил он, смеясь и приглаживая своей рукой её волосы. – Не волнуйся, я расчешу, подожди минутку, – сказал он и метнулся в прихожую за расчёской. – Вот, сейчас сделаем тебе укладку, только ты сядь поудобнее, а то мне не с руки так, – говорил он и тянул её за одну руку, усаживая на диван. Ирма постоянно сползала и падала лицом в подушки. – Ну поднимайся же, что ж такое… – Нервно говорил он. – Поставь ноги на пол, вот. Теперь сиди ровно!
Ирма сидела, опершись на спинку дивана и опустив голову вниз. Он спустил
– Забыл, – испуганно произнёс он. – Сейчас, – и скрылся на кухне. В скором времени он вернулся с серебряным подносом в руках и поставил его на журнальный столик возле дивана. На подносе стояли три чашечки с горячим чаем, хрустальная маленькая ваза с крекерами, креманка с облепиховым вареньем и тюбик губной помады. Он сел возле Ирмы и предложил ей попробовать бабушкино варенье. Потом заботливо смахнул пылинки с её изумрудной водолазки, расправил от складок оранжевую шерстяную юбку, взял с подноса помаду морковного цвета и накрасил Ирме губы.
– Мы так давно не виделись… – Он вскочил с дивана и отбежал на середину комнаты, посмотрел в видоискатель, проверил настройки, ещё раз глянул в экран камеры. – Вы прекрасная пара, – сказал он и установил таймер. Быстренько вернулся к дивану, поправил галстук сидящему справа от Ирмы мужчине и плюхнулся между ними. – Мам, пап, улыбайтесь будто мы счастливая семья, – произнёс он и широко улыбнулся. Прозвучал щелчок фотоаппарата. – Готово. Ну вот, – с грустью в голосе продолжал он, – вам пора уходить, вот так всегда, мы даже не успели ни о чём поговорить. Ой, подождите, не уходите, я быстро, – пообещал он и скрылся в соседней комнате. Вскоре он вернулся, держа в руках распечатанную фотографию. – Смотрите какие мы все красивые, – усевшись на диван, вырезал своё изображение с фотографии и после протянул фото Ирме и попросил беречь его.
– Я так рад, что вы нашли время и приехали ко мне. Это так важно для меня. Но, к сожалению, вам пора, – сказал он и принялся провожать своих гостей».
– О Боже мой, вот время летит. Пора мне убегать.
Он спрятал ноутбук в сейф, быстро спустился по лестнице, дружески хлопнул Каштанку по хребту: «Пока, я скоро вернусь, не грусти!» – и захлопнул входную дверь.
Глава 4
Телефон лежал на столе и почти без остановки вибрировал.
– Кому это я понадобился на ночь глядя?
Михаил Борисович вырвался из объятий мягкого кресла, заложил указательный палец между страниц, чтобы не потерять на чём он остановился, и подошёл к столу.
– Бороться и искать, найти и не сдаваться, – он положил книгу на стол, она тут же перевернула все страницы, оставив открытым только форзац, на котором было написано «Лучшему другу от Кольки».
– Колька, дружище… – При воспоминании о старом друге его голос делался мягким.
Михаил Борисович взял в руки ненавистный телефон и развернул список уведомлений на экране. Среди них было письмо от редактора, иллюстратора, от банков и турагентств.
Не мешкая, он проставил галочки напротив некоторых писем и отправил их в корзину.
– Нина, Нина, что ты хочешь мне сказать? – Бормотал он, открывая письмо от редактора.
«Михаил Борисович, всё прочитала, всё нравится, напряжение нарастает. Вы действительно гениальный писатель. В некоторых местах мне показалось, что это не ваш стиль, но так даже лучше. В общем, отличный ход. Жду продолжения и дальнейшей встречи. Вам бы чуточку поспешить.
С уважением,
Нина Геннадьевна».