Виновен наполовину

Котельва Кристина

Во дворе, ловко перекидывая шланг с одного куста на другой, хозяйничал садовник. Он, как всегда, что-то бурчал себе поднос.

– Иваныч! Ну! Что опять не так? По какому поводу возмущения?

– Цветы когда научитесь срезать так, как я научил? Изверги. Все кусты, как…

– Так я так и срезаю, – терпеливо ответил Михаил Борисович.

– Ну, я ж не на пустом месте всё это… – не унимался садовник.

Михаил Борисович знал, что спорить нет смысла. А также он знал, что этому вечно недовольному старику всегда можно доверить свою любимицу.

– Иваныч, пусть она побегает. Двери на ключ закрывать не буду. Запустите её, как попросится, – указывая на Каштанку,

попросил Михаил Борисович. – Я прилягу ненадолго, голова тяжёлая какая-то. Чудится всякое…

– Запущу, запущу. Только мусор, вон тот, – не глядя на Михаил Борисовича, садовник махнул рукой в сторону кирпичного сарая, – сами вынесете. Я не нанимался, я садовник, моё дело малое. – Михаил Борисович не нашёлся, что ответить на очередную грубость и, шагнув в дом, выкрикнул: «Вынесу», – и прикрыл за собой дверь.

В спальне, задёрнув шторы, Михаил Борисович лёг на кровать и не заметил, как задремал.

Проснувшись от собственного храпа, он тут же глянул на часы и выкрикнул:

– Каштанка! – От испуга в голове вновь запульсировало. В ту же секунду он услышал неспешное цоканье по паркету и моментально успокоился.

– Ну что, пойдём гулять? – Обратился он к собаке и одёрнул шторы. Осеннее солнце ворвалось в комнату, слегка ослепив Михаила Борисовича яркими лучами. Каштанка резво выбежала из спальни, дожидаясь хозяина у лестницы. Едва Михаил Борисович приблизился к ней, как Каштанка юркнула у него между ног, мигом спустилась вниз и стояла в ожидании у входной двери, виляя хвостом.

Во дворе пахло свежестью, словно после дождя, и мятой. Михаил Борисович взял стоящий возле сарая пакет с мусором, открыл калитку, выпустил на волю Каштанку, намотал мусорный мешок на руку и потащил его к контейнеру.

– Неужели камни накидал, вредный старикан? Тяжёлый…

Дотащив пакет до мусорного контейнера и едва замахнувшись, чтобы закинуть его как можно подальше, тот разрывается прямо в воздухе и всё содержимое вываливается к ногам Михаила Борисовича.

Он невольно выругался, огляделся и принялся подпинывать ногой рассыпанную кучу ближе к баку. Мусор из большой кучи разваливался на мелкие и от ветра слегка разлетался в стороны. Михаил Борисович махнул рукой и решил было оставить всё как есть, и даже уже развернулся в другую сторону, где его терпеливо ждала Каштанка, как вдруг заметил на сером асфальте скомканный белоснежный бумажный самолётик. Он отвёл взгляд в сторону мусорного бака и там, в рассыпанной куче, заметил ещё несколько скомканных листов.

Осмотревшись, он присел на корточки и один за другим стал вытаскивать комочки белоснежной бумаги.

Ладони вспотели, а в затылке запульсировало так, что Михаил Борисович дёрнулся и закинул руку себе на хребет, словно хотел скинуть кого-то, сидящего у него на шее и стучащего его по голове.

Не успев развернуть один, он брался за новый скомканный лист, потом бросал и его и искал в мусоре следующий.

Предплечьем он утёр капающий пот и опустился на колени.

– Матерь Божья… – Прошептал он. Перед ним в ряд лежало пять бумажных самолётиков.

Михаил Борисович достал из карман телефон и набрал номер.

– Гриша, нужна твоя помощь. Да! Срочно! Как срочно? Как говорят, ещё вчера… – он прислушался к голосу доктора, – Что ж, завтра так завтра. Семнадцать сорок? Раньше никак? Понял, да. – Расстроившись, сказал Михаил Борисович и сунул телефон в карман брюк, даже не отключившись от собеседника.

***

– Голову держим ровно, следим за молотком, – тихо бормотал доктор и начал медленно манипулировать инструментом перед лицом Михаила Борисовича вверх-вниз, влево-вправо. – Хорошо.

Закрываем левой ладонью левый глаз, а правым следим за молотком. Отлично, теперь правый глаз правой рукой. Угу, неплохо. Михаил Борисович? Миш? Миша…

***

– Миша! Мишенька! – Кричала бабушка, шлёпая одной ладонью его по щекам, а другой махала перед носом ампулой с нашатырным спиртом. Резкий неприятный запах заставил Мишку очнуться.

В глазах всё плыло, в ушах шумело. Он схватил тёткину ладонь, пытаясь остановить, отмахиваясь от неё изо всех сил, и даже попытался встать, но тётка нажимала на плечи и снова укладывала его. Мишка сильно напрягся, вытянулся и часто-часто заморгал, наконец-то, он разглядел, что это никакая не тётка, а бабушка Тоня и немного успокоился.

– Мишенька, Миша! Очнулся? Миша, ты меня слышишь? Слава Богу, очнулся! Ну и напугал ты нас всех! Ударился чем? Сильно ударился? Болит что-то? – Всхлипывая, спрашивала бабушка и гладила его по голове, укладывая волосы то на правую, то на левую сторону. – Вон зарос как, и выгорел, стричься надо уже. Ну, ничё-ничё, сходим в нашу парикмахерскую и пострижем тебя нормально, а то висят эти космы, не поймёшь то ли парень, то ли девка стоит. Мишенька очнулся! – Крикнула она в сторону, не отводя от него взгляд. – Будешь водичку? Скорее, дайте ему воды! – Кто-то из-за её плеча протянул стакан с водой. – Ну что вы холодную принесли, хотите, чтобы у него ещё и горло заболело? Из чайника вон плесните в кружку, на столе стоит кипячёная, – говорила она повышенным тоном, пихая стакан обратно. – Боже мой, что за люди, ребёнку холодную воду из-под крана суют! Что же теперь будет-то? Что же делать-то теперь? Ох и натворил ты делов… А вот и не ты это виноват, а мамка твоя вон. Чщ, чщ, чщ, – зашипела Антонина Фёдоровна, когда Мишка начал стягивать мокрое полотенце со лба. – Не трожь, хай полежить ещё, а то шишки повылазют потом, – причитала она сквозь слезы.

Мишка вновь пытался подняться с дивана, но тело всё ещё не слушалось. Он скорчился от подступившей тошноты, и опять в глазах всё поплыло и слегка заложило уши.

– Ну, наконец-то, – демонстративно громко сказала бабушка, когда в дверном проеме показалась бригада скорой помощи. – Сколько можно вас ждать? Дитя вон без сознания лежит, а врачей всё нет и нет, минут трыдцать ждём. А ещё скорая называется.

– Ну где же без сознания, уже в сознании. Не волнуйтесь, сейчас мы его осмотрим, – сказала доктор, села на стул, который принесла бабушка, и начала задавать Мишке вопросы. Мишка глядел на неё, слегка улыбаясь, но так и не смог произнести ни слова. Из-за того, что уши были все ещё заложены, Мишка не отрывал взгляд от её губ. Недавно они с Колькой играли в разведчиков, и Колька учил Мишку читать по губам. Правда Мишке не удалось считать ни одного слова. Надо будет Кольке рассказать, что теперь они будут учиться читать по губам так, как я скажу, – размышлял он.

– Что? Стресс? Само собой пройдёт? – Повторяла за фельдшером Антонина Фёдоровна. – У ребёнка стресс, а вы… само пройдёт?!

– Симптомы кое-какие пройдут, да, а по поводу эмоционального состояния… надо будет работать со специалистами. А сейчас надо окружить его любовью близких, создать условия для быстрого восстановления и не оставлять одного, – советовала фельдшер.

– С какими такими специалистами? – Спрашивала заинтересованно бабушка и смотрела на неё снизу вверх, чуть задрав голову, и постоянно утирала катившиеся сами собой слезы. – А вы что, не специалисты? Вы на что намекаете? Что с ним? Какие такие специалисты? Не нужны нам никакие специалисты, мы сами справимся, да, Мишенька?! – Обратилась она к внуку.