Виновник завтрашнего дня

Александер Арина

Руслан не стал настаивать. Лёшкиному слову он верил, просто всё настолько серьёзно, что лишний раз перестраховаться не помешает. Тем более, кто знает, что там за страсти с Некрасовой. Весь путь домой, пока тряслись в поезде, Руслан промывал другу мозги. Не дай Бог попрется выяснять отношения. Лёха тогда обиделся, заявив, что нихрена. Даже если захочет — гордость не позволит. Только, сказано это было в пьяном угаре и сопровождалось таким взглядом, что Русый засомневался.

— Смотри, Лёха, билеты уже куплены, Толян надеется на нашу помощь. Я тоже дал слово. Не вздумай

дурконуть.

— Да сколько можно, а? — вспылил он, закинув спортивную сумку на плечо. — Харе причитать. — Хотел добавить, что и так тошно, но промолчал.

Русый примирительно поднял руки, давая понять, что тема закрыта.

— Слушай, давай вон тех цып возьмем в оборот, — кивнул на приглянувшихся ему девчонок. Те расхаживали вдоль автобусной остановки, периодически бросая в их сторону заинтересованные взгляды.

Кохнович даже плечи расправил. А что? Девчонки симпотные, они тоже не уроды. Разве что чуток помятые после поезда, зато здоровенные, широкоплечие, подтянутые. Чем не красавцы?

Алексей после операции и душевных терзаний снова ожил, вернулся в привычный форму, правда, трёхсантиметровый вертикальный шрам на шее ещё играл багровым контрастом по сравнению с загорелой кожей, но выглядел не так устрашающе, как было попервой. Да и не важно это. Куда важнее, что выстоял. Что не опустил руки и смог быстро вернуться в строй.

Хотя, бесспорно, все те события по-своему перекроили его внутренний мир. Где-то надломили, где-то ожесточили. С виду посмотришь — всё тот же Лёшка Гончаров, а копнешь глубже — можешь заблудиться в сгустившихся сумерках.

Было в его глазах что-то такое, тяжелое что ли, испытывающее. Русый и сам порой ежился под таким взглядом, понимая, что полтора месяца — недостаточный срок для реабилитации. Как бы Гончаров не храбрился, как бы не отшучивался и хорохорился, а порой всё же палился, уходя ненадолго в себя.

— Чур, моя темненькая, — незаметно кивнул на брюнетку Русый, направляясь к остановке.

— Да мне как-то пофиг, главное, чтобы дала.

Прозвучало грубо, но именно такой позиции придерживался с недавних пор. И пока Кохнович заливал к девчатам, набиваясь «в друзья», Лёшка оценивающе «прощупывал» светленькую, наигранно смущающуюся под его голодным взглядом.

В меру короткий сарафан призывно оттопыривался на упругой заднице, длинные ноги блистали ровным загаром, а третий размер сисек обещал поистине райское наслаждение. Красотка вызывающе вскинула голову, разбросав по плечам белокурые локоны, а потом призывно улыбнулась, будучи в курсе своей неотразимости. Тёмненькая тоже не отставала, уже во всю заливая с неугомонным дружбаном.

Казалось, сам воздух вокруг них вибрировал от накопившейся за долгие месяцы неизрасходованной сексуальной энергии и девчонки, ведомые чисто животным инстинктом, попали в их действующее магнитное поле, сразу заискрившись в ответ.

Весна ли тому виновница или у них на лбу было написано, что затрахают до смерти, хрен его знает, но слово за слово, шутка за шуткой и уже через две минуты они знали их имена, а ещё через пять было договорено о встрече в «Питоне».

Подъехавшая «5»

гостеприимно распахнула двустворчатые двери, зазывая пассажиров воспользоваться её маршрутом. Лёшке было совсем в другую сторону но, поддавшись опьяняющему чувству легкого возбуждения, впрыгнул в автобус вместе со всеми.

— Оплачиваем проезд, солдатики! — замаячила дородная кондукторша, хмурясь от их хохота. Расположившись в самом конце, они то и дело ржали, внаглую обнимая девушек за тонкие талии.

Кохнович достал деньги, расплатившись за всю компанию, и задорно подмигнул женщине, как только та полезла в объемный передник за мелочью.

— Девушка, сдачи не надо, — расплылся в улыбке, отчего пятидесятилетняя «девушка» расцвела прямо на глазах и благосклонно проплыла в начало автобуса.

Юля, та, что тёмненькая, уже в открытую зажимались с ним, благо, автобус был практически пустой. А вот Лёха, не смотря на жуткою ломоту в яйцах, невольно приуныл. Они как раз проезжали центральную площадь, утопающую в каштаном цвету и само собой вспомнилось, как гуляли здесь с Викой, поедая мороженное или катались на колесе обозрения, целуясь, как ненормальные. Мдаа, вдали всё-таки было проще.

Почувствовав едва ощутимое прикосновение к плечу, повернулся к девушке, вопросительно приподняв бровь. На довольно симпатичном личике со вздернутым носиком читался открытый интерес. Ну вот, сейчас начнутся расспросы. А девочка-то максимум на недельку. Не хотелось, чтобы потом лила слёзы.

— Ладно, народ, до вечера, — подхватил сумку, вовремя заметив шедшую навстречу «9». Если сейчас выйдет на остановке, то успеет перехватить и тогда не придется тащиться через весь город.

— Давай, до вечера, — разорвал засос Русый, протягивая руку.

— Пока, Лёш, вечером увидимся, — попрощалась Оля, поправляя волосы. Кажется, кого-то этой ночью ждет умопомрачительный секс. Главное, не забыть запастись резиной.

Вскочил на задние двери в самый последний момент, и то, если бы одна из пенсионерок не предупредила водителя подождать.

— Спасибо, бабуль, — улыбнулся пожилой женщине, присаживаясь на заднем сидении.

— Да не за что, милок! — проворковала та ласково, возобновив прерванное общение с таким же божьим одуваном.

От быстрого бега и волнения от предстоящей встречи легкие разрывали грудную клетку, норовя не выдержать бурлящего в крови адреналина.

Ударившись в ностальгию, рассматривал сквозь стекло весенний город, понимая, что не год прошел, а целая вечность. Армия не только воспитала стойкость духа, но и ожесточила. Шлифонула оставшуюся с юности шероховатость, придав былой мягкости строгость. Откалибровала некоторые взгляды на жизнь и заставила посмотреть на неё совсем под иным углом.

Вместо того, чтобы пройти мимо, поперся в соседний двор. Ну и зачем, если вот так подумать? Не мог ответить. Тупо стоял под Викиным балконом и заглядывал в окна. Много раз снился этот момент: он приходит из армии, стоит у подъезда, бросает мелкие камешки в окно, и она, услышав, выглядывает на улицу, радостно завизжав на весь двор…