Винтовая лестница

Уайт Этель

— Да, конечно, — кивнула Элен, которая предпочитала не спорить зря. — Но это мои собаки дрессировали меня. Они заключили друг с другом тайное соглашение тянуть одновременно в разные стороны. Удивительно, что я не превратилась в морскую звезду.

Стефан громко засмеялся.

— Молодцы… Кстати, о собаках. Хотите увидеть нечто выдающееся? Я купил его сегодня у одного фермера.

Элен оглядела неубранную комнату.

— Где он? Под кроватью?

— А вы разве спите под кроватью? Он на кровати, дурочка.

— А если у него блохи?

—

А если у него нет блох? Сюда, Отто!

Стефан поднял угол покрывала, и из-под него выглянул щенок овчарки.

— Он боится, — объяснил Стефан. — Интересно, что станет со старой мисс Варрен, если она его увидит? Она не позволит держать в доме собаку.

— Почему?

— Она боится собак.

— Да нет, этого не может быть. Совсем наоборот. Это ее все боятся — она такая величественная!

— Это только маска. Она жуткая трусиха. Пустое пугало. Надави на нее, и она сломается. Сейчас она напугана до смерти убийцей. Между прочим, вы боитесь его?

— Конечно, нет. — Элен засмеялась. — Мне было бы страшно одной в доме. Но здесь полно людей, чего же бояться?

— Не согласен. Все зависит от того, какие это люди. Всегда можно найти слабое звено. Например, мисс Варрен. Она ничем вам не поможет.

— Но все же, чем больше народа, тем безопаснее, — настаивала Элен. — Он не решится проникнуть в дом… Вам надо что-нибудь зашить или заштопать?

— Нет, спасибо, дорогая. Все зашила и заштопала божественная миссис Оутс. Божественная во всем, кроме одного, между прочим… Да, это железная дама. Ей можно доверять на сто процентов — если рядом нет бутылки.

— Как, разве она пьет?

Стефан в ответ только засмеялся.

— Знаете что, вам лучше уйти, а то мисс Варрен поднимет бучу. Ведь это холостяцкая комната.

— Но я же не леди из общества, — с негодованием ответила Элен. — Я прислуга. И они ждут вас к чаю.

— То есть Симона ждет. Старина же Ньютон просто пожирает пышки. — Стефан надел пиджак. — Я возьму с собой щенка. Представляю его семейству и угощу пышками.

— Только не называйте это чудовище щенком! — воскликнула Элен, когда овчарка вылезла из-под покрывала и пошла за своим новым хозяином в ванную комнату.

— Он еще маленький. — Голос Стефана выражал неподдельную нежность. — Я люблю собак и ненавижу женщин. Есть причины. Напомните мне потом, я расскажу вам историю моей жизни.

Он, насвистывая, увел собаку, и когда свист затерялся в недрах дома, Элен почувствовала легкую грусть. Она знала, что ей будет недоставать Райса. Но, еще раз оглядев комнату, где царил вопиющий беспорядок, она сказала себе, что будет меньше работы, если студент уедет, и предоставила грустить Симоне.

Чтобы выпить чаю, ей надо было спуститься вниз, в кухню. Она поспешила к себе и сняла жакет и боты. Поскольку закрывать ставни было велено только до второго этажа, она оставила все как есть и позволила себе небольшую роскошь — постояла у окна, глядя вниз, в долину, и наслаждаясь чувством безопасности.

«Я

добралась до своей крепости, и сейчас мне ничего не угрожает», — подумала Элен.

Она не знала, что со времени ее возвращения произошли некоторые, казалось бы, незначительные события, которые были первыми трещинами в стенах крепости. И когда разрушение началось, ничто не могло остановить его; все, что произошло потом, было как бы клином, просунутым во все расширявшуюся брешь, открывающую дом силам ночи.

Глава III

РАССКАЗ У КАМЕЛЬКА

Спустившись по обшарпанной задней лестнице на цокольный этаж, Элен услышала веселый звон чайных чашек и сквозь матовое стекло кухонной двери увидела отблеск огня. Миссис Оутс пила чай из блюдца и одновременно поджаривала себе еще один тост.

Это была высокая, статная женщина, широкоплечая и мускулистая, с грубоватыми чертами лица и выступающей нижней челюстью. Сейчас на ей не было формы горничной, и ее праздничную юбку предохранял от кухонной грязи фартук из уэльской фланели в черно-красную клетку.

— Я слышала, как вы сбегали по крутым ступенькам, — сказала она. — Но вы ведь имеете право пользоваться парадной лестницей.

— Да, я знаю, — ответила Элен, — но эта винтовая лестница напоминает дом моей бабушки. Слугам и детям никогда не разрешалось подниматься по парадной лестнице, чтобы не портился ковер.

— Очень интересно, — вежливо заметила миссис Оутс.

— И варенье… — продолжала Элен. — Сотни банок варенья, но клубничное и черносмородиновое давали только старшим. Дети получали ревеневое или тыквенное повидло… Мы, взрослые, бываем иногда очень жестокими.

— Это к вам не относится. Вам бы лучше сказать «эти взрослые».

— Эти взрослые, — повторила Элен, смиренно принимая поправку. — Если вы не против, я бы выпила с вами чаю.

— Напою вас с удовольствием. — Миссис Оутс встала, чтобы достать еще одну чашку и блюдце из старинного уэльского шкафа. — Как вам нравится мой чай? Чтобы заварить его как следует, нужно взять горячий чайник. Я вам дам такое же печенье, как у них в гостиной.

— Покупное? Ни за что на свете. Лучше дайте мне домашнего… Вы не можете себе представить, как мне у вас нравится, миссис Оутс. Час назад я думала, об этом, когда находилась вдали от дома, и мне было слегка страшно. А вам не страшно здесь одной?

— Вы имеете в виду его? — презрительно спросила миссис Оутс. — Нет, мисс, я видела слишком много ленивых подонков, чтобы бояться кого-нибудь в брюках. Если он попытается сыграть свои штучки со мной, я сломаю ему челюсть.

— Но ведь он убийца, — напомнила Элен.

— Вряд ли он нас побеспокоит. Это вроде Ирландского Приза — кто-то выигрывает, но не я и не вы.

Эти слова утешили Элен; похрустывая тостом, она почувствовала себя в полной безопасности. Мирно тикали старинные часы, и рыжий кот мурлыкал, выбрав лучшее место на ковре у камина.