Вира Кровью
Шрифт:
— На вас нет надпись «Пресса», — возразил поляк.
— Мы не направлялись в зону боестолкновений, — покачал головою Александр. — Мы ехали по территории ЛНР…
Сзади возмущённо хрюкнули, но поляк перевёл взгляд на конвоира, и тот притих. «Лишний удар по рёбрам обеспечен», — подумал Александр, продолжая говорить:
— …в Первомайск, чтобы там побеседовать с людьми, как они живут на войне. Нас перехватили на той территории и перевезли сюда.
За дверью раздались голоса, затем она распахнулась, и в комнату кто-то вошёл. Оглядываться Александр не стал,
Этот был явно здешний: шевроны «Айдара», неуловимые, но явственные ухватки боевика из гражданских, этого общего для обеих сторон порождения войны, причёска неуставного образца с волосами, стянутыми в хвостик. И без маски на лице.
О чём-то тихо переговорил со своим визави, затем тяжело уставился на пленников.
Поляк, между тем, отвернулся к своим и стал излагать содержание разговора с Александром на довольно приличном английском. Излагал в целом точно. Затем отдал документы тому, кто остался сидеть в углу. Тот изучил их, передал «айдаровцу». Странный, остро-хищный взгляд, что украинец бросил на Александра, насторожил его. Что-то тут не так. Что-то связывает его и этого впервые в жизни встреченного боевика. Или виделись? Да нет, провалами в памяти до сих пор не страдал. Не было этого человека в его жизни.
Но флюиды, что текли в его сторону от боевика, ощущались явственно. Вражда, конечно, в них присутствовала, но был и явный интерес. Хищный интерес.
В чём дело вообще?
— Кто из вас из РИА? — спросил «айдаровец».
— Я, — с трудом сглотнув, — во рту отчего-то пересохло — ответил Александр.
Боевик странно усмехнулся, не отрывая всё того же хищного взгляда от пленника. Но промолчал.
Потом снова тихо заговорил с третьим иностранцем. Слышно не было, но по всему судя, иностранец был главным. Настаивающий на чём-то «айдаровец» вдруг прервал разговор и обратился к одному из конвоиров:
— Поясни господам, как было дело.
Тот напрягся, но докладывать стал чётко:
— Согласно рапортам членов подразделения, взявшего этих людей в плен, они попытались прорваться в наш тыл в составе диверсионно-разведывательной группы сепаратистов. В неё входило семь человек, все из состава казачьей банды Сонного, согласно собранным на поле боя документам, а также трое россиян. В результате боестолкновения четверо нападавших были ликвидированы, трое россиян взяты в плен, разоружены и находятся перед вами. С нашей стороны потери один убитый и двое раненых.
Ложь была настолько чудовищна, что Александр онемел. Но не растерялся Зайцев.
— Врёт он! Мы писатели, ни на кого не нап…
Удар прервал его речь.
— К сожалению для вас, в наших руках документы и оружие убитых бандитов, — с явственным удовольствием произнёс «айдаровец» с хвостиком. — По ним видно, что боевики принадлежали к так называемому «полку» атамана Сонного. То, что вы писатели, не освобождает вас от ответственности за вооружённое нападение на украинских солдат
Поляк бубнил на заднем фоне, переводя разговор для старшего иностранца.
— Не в чем нам признаваться, — угрюмо бросил Александр. — Ни в каких прорывах мы не участвовали. Ехали в сопровождении каза…
Удар прикладом по спине заставил и его замолчать. По инерции он сделал два шага, затем отступил на шаг назад.
— Во всём признаетесь, — веско проговорил «айдаровец». — Будете рассказывать во всех подробностях и даже с художественными деталями, раз вы писатели…
И он повернулся к иностранцу, возобновив неслышную беседу.
Так… Вырисовался их замысел. Собираются показывать на пресс-конференциях российских литераторов, обезумевших от своей украинофобии настолько, вместе с сепаратистами напали на украинских солдат.
Но при чём тут тогда иностранцы? Зачем их к этим-то привезли, то ли инструкторам, то ли наёмникам? Логичнее было в Киев вести! Или куда тут таких полезных для пропаганды пленных возят…
За столом, между тем, стали говорить чуточку громче, и благодаря тому не сделанному назад шагу Александр начал разбирать отдельные слова. Разговор, судя по всему, выходил для «айдаровца» разочаровывающий. Лицо того всё больше мрачнело.
— No… — доносилось до Молчанова гнусаво-американское. — …don`t need… civilians… reason… bucks… too much…
Да он что, продать нас, что ли, хочет? Ну, дела-а!
Видимо, узрев по изменившемуся лицу Александра, что он нечто уловил, боевик рявкнул на конвоиров, приказав вывести задержанных из помещения. Те с удовольствием напялили им мешки на головы и пинками выгнали пленников.
Ну дела… Их, значит, завезли в лагерь наёмников или сразу к иностранным кураторам. И пытались продать. Украинский нацист иначе не умеет. Разве что самый идейный?
Но на кой чёрт они иностранцам? Те своего пребывания тут не выпячивают. Не вылезут же они на прессу с пленными русскими писателями?
Бред… Стоп!
Наёмники наверняка догадались, что засветились перед русскими. Значит?
Значит, живыми нас отсюда не выпустят…
Он снова покатал эту мысль в мозгах. Ничего особенного при этом не испытал, видать, и вправду уже свыкся.
Допустим и другой вариант: их рассчитывают сломить так, что об иностранных наёмниках на укропской стороне они уже не заикнутся.
Свой «законный» удар по рёбрам Александр получил при посадке в машину. Видать, тот «айдаровец» с хвостиком вышел из штаба наёмников не в лучшем настроении. Не удалось торгануть.
— Ладно, давайте этих к нам, на пансионат. Там поговорим с ними, поучим, как правильно отвечать надо…
— Может, в Половинкино? — заикнулся один из конвоиров. — Там это, подвал надёжнее. Опять же — штаб…
— Завтра отвезём, — отрезал вожак. — То наше дело, чуешь? А в штабе жадных дюже много. Наложат лапу на наш товар, и тю-тю. А я сам на них заработать хочу.