Вираж бытия
Шрифт:
Но, к счастью, это была кровь не Фрунзе, а водителя. Прыснула на него из пробитого плеча.
– А вдруг уволок?
– Так проверь!
Медлить Фрунзе не стал.
Он уже успел достать свой Colt 1911.
Взвел его. Снял с предохранителя. Принял правильную стойку с двуручным хватом пистолета. Выдохнул. И шагнул приставным шагом за край каменной кладки. Сходу открывая огонь.
Бам-бам.
Бам-бам.
Бам-бам.
Стрелял он как в тире.
Да, у этого тела подходящих навыков еще не имелось. Во всяком случае на должном уровне. Равно как и рефлексов, наработанных
Бил он двойками.
Первой же свалил один из силуэтов. Тут же перенес прицел на следующий. Тот, что находился к нему ближе по азимуту. Чтобы время не терять. Благо, что при нормальном хвате двумя руками и устойчивой позиции переносить прицел на новую цель и быстро стрелять было легко и просто.
Эти персонажи, конечно, открыли беспорядочную стрельбу в ответ. Но быстро стихли. Первые двое легли, даже не успев пикнуть. А остальные – палили «в ту степь», убегая. Впрочем, несмотря на это, они сумели Фрунзе даже ранить. Слегка. Царапнув пулей по ребру. Именно что царапнуть, только повредив кожу.
Он же, отстреляв магазин, сбросил его прямо на снег и не медля ни секунды поставил туда запасной. Его он предварительно заткнул за пояс, чтобы скорее вытаскивать. Нажатием пальца снял затвор с задержки. И продолжил стрельбу. Все-таки последний нападающий оказался шустрый. И его на бегу подбить оказалось не так-то просто. Тем более, что и дистанция быстро увеличивалась.
Опустошив второй магазин нарком вновь перезарядился. Осмотрелся. И пошел к машине, будучи настороже.
Двое наповал. Один тяжелый умер прямо у него на руках. Еще один – не жилец. Вот – лежит хрипит с пробитым легким. Сорок пятый калибр разворотил грудную клетку – дай боже. А пятый выл, схватившись за ногу. Ту, по касательно зацепил нарком, вырвав кусок мяса тяжелой пулей. Поэтому, подбежав его, Михаил Васильевич пробил сапогом по лицу. Затыкая. И, связав ремнем, вернулся к раненому водителю.
Денщик наповал. Пуля попала ему прямо в лоб. А вот водитель был жив. Благо, что рана оказалась не тяжелой, а скорее неприятной. Ни артерия, ни кость вроде как не были задеты. Так что, по-простому перевязав его, чтобы остановить кровь, Фрунзе вышел на дорогу.
Машин было немного.
Поэтому выбирать не приходилось. И он, расстегнув шинель, чтобы обнажить френч с парой орденов Красного знамени, шагнул на встречу проезжавшему грузовику. Перегораживая путь. Пистолет же никуда не девал, так и держал в руке. Хоть и не наводил на водителя и вообще им не угожал.
Тот остановился.
Михаил Васильевич подошел к бледному как полотно водителю и его товарищу, что сидел рядом.
– Я Фрунзе. Нарком. На мою машину напали. Мне нужна ваша помощь. Убитых и вон того раненого надо погрузить в авто. И помочь довести до ГПУ.
– ГПУ… – тихо проблеял водитель, явно не желавший связываться с этой организацией.
– Мой водитель ранен. Я его перевязал. Положу на заднее сиденье. И сам поведу авто. Вы за мной с этими «подарками». У ГПУ выгрузим, и я вас отпущу…
Эти двое нервно кивнули. Куда деваться-то? Тем более, что после представления они вспомнили портреты, напечатанные
И, решив что-то для себя, вышли, начав помогать.
Подъехала еще одна машина. Фрунзе и ее остановил. Кратко описал ситуацию и отправил в ближайшее отделение ГПУ. Чтобы предупредить.
Третья машина. Ее он отправил за врачом, чтобы приехал в ГПУ для оказания помощи.
Четвертая. Ее он направил в наркомат.
Ну и так далее.
Все это делал открыто, спокойно, четко. Без нервов.
Раненный уголовник же, видевший и слышавший это все лишь тихонько выл. Как потом показал допрос – он Фрунзе в лицо не знал. И если бы знал, на кого нападают – не пошел бы. Но им дали наводку, что в такой то машине с таким-то номером будет ехать один нэпман после выгодной сделки. С большой суммой золота…
Глава 8
1926 год, февраля 2, Москва
Новость о происшествии на улице Русаковской облетела Москву в самые сжатые сроки. Фрунзе специально постарался сделать так, чтобы придать делу максимальную огласку. А то ведь после покушения на него в больнице имени С. П. Боткина, шум если и шел, то тишком и шепотком. Чего оказалось совершенно недостаточно для задумки наркома.
Понятное дело – сарафанное радио не задушишь и не заткнешь. Но слухи были слишком уж осторожными. Более того, потихоньку затихали. Люди в целом уставали эту тему обсуждать и переключались на иное. Поэтому данное происшествие подходило лучше всего для политического пиара. Сам-то Михаил Васильевич в жизнь на подобную инсценировку не пошел бы. Но раз уж так случилось – грех не воспользоваться. Тем более, что он ожидал «двойного удара», то есть, подстраховки на случай провала. Как и в прошлый раз.
Часа не прошло, как все московские газеты и журналы уже направили своих корреспондентов. Дабы прояснить ситуацию. И в больницу, куда отправили водителя. И к сотрудникам ГПУ, начав их откровенно нервировать. Ответить то им нечего. И с журналистами работать они не умели со всеми, как говорится, вытекающими последствиями.
Сам Дзержинский узнал о стрельбе где-то через пару минут после того, как водитель, отправленный Фрунзе, достиг ближайшего отделения ГПУ. И так подорвался, устремившись к месту событий, словно крылатая ракета. Он о них, правда, еще ничего не знал, но та скорость и ловкость с которой он «огибал ландшафт» была вполне сопоставима.
Его авто едва не въехало в подъезд. Резко затормозило, разгоняя прыснувших от дверей журналистов. И бодро выскочив из авто Феликс Эдмундович буквально ворвался в помещение. Кратко опросил присутствующих там сотрудников и быстрым шагом прошел в комнату, где находился Фрунзе.
Дверь.
Энергичный рывок.
И вот перед ним предстал уже вид Михаила Васильевича, которого бинтовали врачи. Он специально настоял на том, чтобы те сначала оказали медицинскую помощь раненому бандиту. Дабы тот случайно не умер раньше времени. Тем более, что у него все одно была царапина.