Вирдисская паутина
Шрифт:
Ильтар вздохнул и посмотрел в окно. Туда, на север, к морю… к морю, на берегу которого раскинулось королевство, в котором живет самая чудесная девушка под этими звездами. Если бы он только мог, он бы отправился немедля. Вот как получил письмо, так и отправился бы. Что ж, две недели не такой долгий срок, как невинно заметил наставник Дэрран. Ему бы такие две недели, небось сам бы взвыл, даром, что эльф, а не волк. Но вот теперь, теперь, когда уже можно собираться и ехать. К ней… к ней… к ней… видеть ее,
– Нэллен, сходи к маркизу, спроси, нет ли для тебя последних инструкций насчет этой поездки, – промолвил Ильтар, отчаянно нуждаясь в том, чтобы остаться одному.
– Хочешь один побыть, так и скажи, я не обидчивый, – усмехнулся Нэллен и исчез почти мгновенно.
А Ильтар…
видеть ее… говорить с ней…
Ильтар не знал, о чем говорить с Лорной.
Нет, не так… он мог бы вечность говорить, не замолкая, а вторую – слушать свою любимую. Говорить о чем угодно, обо всем на свете, ведь на этом свете все такое интересное. И слушать что угодно, ведь для другого человека мир выглядит совсем иначе, он с легкостью подметит то, чего ты в жизни бы не разглядел. В самом обыденном и привычном для тебя подметит. А уж если это любимая… Он мог бы вечность просто молчать, глядя на нее.
Но как говорить с ней, чтоб не напугать, не огорчить, не показаться вновь идиотом… Хорошо Карвену предлагать, «возьми да и признайся ей в любви» – а что, если она окажется не готова к этому признанию? А ведь так скорей всего и будет. Ведь еще совсем недавно она его полным идиотом считала. Причем – вполне заслуженно. Надо же было такой ерунды ей наговорить! Да еще и на балу, где следить за своими речами – непреложное правило. Ей еще привыкнуть нужно к тому, что принц Ильтар вовсе не тот непроходимый идиот, которым он себя выставил.
Нет, у него был случай отличиться, предстать в самом выгодном свете, на который он только был способен. Эх, вернуть бы опять ту ночь… те звезды… то пламя костра… тогда все казалось таким простым и понятным.
«Это что же выходит, мне обязательно нужно, чтоб моя любимая жизнью рисковала? Чтоб я, спасая ее, героем выглядел? А без этого мне уже и храбрости недостает? Без этого я боюсь вновь глупостей наговорить?»
«Но если признаться, как Карвен советует, не будет ли это еще большей глупостью?»
«Нет. Не глупостью это будет, – вдруг сообразил он. – А будет это самым настоящим принуждением».
«Как она сможет ответить мне «нет», когда я ее от смерти спас?»
«И ее родителям я понравился».
«Ирния и Теарн – удачное политическое решение. Дипломаты с экономистами будут счастливы. А мы?»
«Назвать ее своею… обнимать… целовать… ласкать… на руках носить…»
«Так будем ли мы счастливы?!!»
– Нет. Не будем, – сам себе тихо сказал Ильтар.
«Потому что счастье нельзя подарить насильно. Как она может быть счастлива, выйдя за меня из чувства долга перед Теарном, благодарности
«Она будет несчастна со мной, а значит, и мне счастья не видать».
Ильтар прикрыл глаза и вновь увидел…
Ночь. Костер. Звезды… звезды, мерцающие в самых прекрасных на свете глазах…
Ильтар, не глядя, снял со стены малую эльфийскую лютню, и она впервые заплакала под его пальцами. Зазвучала так, как и задумывали сентиментальные и влюбчивые эльфы.
Мастер Джарлин, проходивший мимо покоев принца, остановился в изумлении, заслышав тот самый канон, которому тщетно обучал его высочество столь долгое время, да еще и сыгранный в безупречном эльфийском стиле… остановился, хотел было войти, а потом вздохнул, еще прислушался – и прошел мимо.
– Бедный мальчик, – прошептал бард-наставник.
Подлинное мастерство и подлинные слезы… они так похожи, что почти неотличимы. Все дело в этот самом «почти». Лютня в руках подлинного мастера плачет для всех. Лютня в руках Ильтара плакала для него одного.
На широкой генеральской ладони блестели золотом сержантские нашивки.
– Мне? – недоверчиво улыбнулся Карвен.
– Ну, не мне же, – ответно улыбнулся генерал Кланден. – Подставляй ладонь!
«А ведь у нас с Вергеном уговор был – дослужиться именно до сержанта, не более! – припомнилось Карвену. – Наставник небось думал, что у меня это много времени отнимет. Надеялся от меня как следует отдохнуть. Как бы не так!»
Он подставил ладонь, и генеральская рука накрыла ее сверху.
– С повышением тебя, сынок. Заслужил.
Карвен удивленно посмотрел на генерала. Он, конечно, изо всех сил старался, а как же иначе? Но ведь не один он старался. Да и провинностей у него хватает, что уж там, еще как хватает. Если того же Йанора спросить, то получится, что он и вовсе из одних провинностей состоит. И только вечность, проведенная на плацу, спасет его от немедленного и окончательного падения. Так за что же его в сержанты и почему именно сейчас? Что именно сподвигло генерала принять такое решение?
– Ну, видишь ли… – проговорил генерал, уловив безмолвный вопрос в глазах подчиненного. – На самом деле ты давно заслужил, но наши бюрократы, как всегда, задержали бумаги. Оформить они, видите ли, не успевают! По правде говоря, тебя еще тогда наградить полагалось, когда ты с сержантом Йанором заговор раскрыл. Но поскольку дело тотчас оказалось засекреченным нашей службой безопасности, то я даже медаль за него дать тебе не смог, а сержантов из новобранцев не делают, сам понимаешь. Все, что тогда можно было, – досрочно произвести тебя в рядовые. Ну, а потом, когда ты в другой раз этого «бывшего графа» изловил, я тогда же написал этим штабным крысам, которые у нас званиями ведают, что рядовой такой-то – достоин. Сегодня они соизволили мне ответить. Так что поздравляю!