Виргостан
Шрифт:
…поле зрения
Каждый день, где бы это ни происходило, к моменту появления Верики в поле зрения, сюда стекается различная живность со всех окраин. Из Гектополя – мятнокрылые чайки, с Ниафрагмы – крошки еженоты, от Приснопей – летучие безизьяны.
– Есть кто-нибудь из середины? – обьявляет Верика в рупор.
– Йяу, йяу! – отзываются дикие наскальные коты, пролетая над многотварным собранием.
К полудню все поле зрения усеяно копошащимися странниками, а к послеполудню вся эта веселая ватага, созрев для более тесного общения, отправляется к водопадам
Ближе к закату солнечного круга пестрая компания расползается, разбредается, разлетается и расплывается по своим привычным местам.
Совершенно секретные совы окапываются на антресолях.
. . .
Сегодня перед сном в зале с видом на полночь звучат знаменитые «Карты Событий» в оригинальном изложении Верики. Трогательные истории верхних и нижних течений, больших и малых потоков. Обычно это происходит в комнате с плетеным потолком, но сегодня необычный вечер. Зрители бесшумно занимают места, жёлтое освещение сменяется синим, и под осью симметрии звучит совершеннейший семибратский хор со своим выдающимся спиралевидным диапазоном. Достигнув апогея, оратория упирается в ноту «си» седьмой сферы и обмякшей партитурой стекает в партер. Первые белые мухи беззвучно липнут к обратной стороне мокрого нотного стана.
Начинается убаюкивающее зрелище. Изображение проявляется с разной степенью выразительности, пока не становится заметным мерцание бесчисленных огоньков. И если перевести взгляд от плоскости внутрителесных свечений чуть ближе, то нетрудно ощутить теплоту целого неизмеримого пространства, где недосягаемо глубоко колышется спокойное, как небо, дыхание. Это и есть целый мир Верики. Это ее воздух и огонь, земли и воды, планеты и галактики. Ее скромный уютный уголок в состоянии неделимости. Верика засыпает, но воздушный океан продолжает плавно покачиваться и светиться.
Сама Верика легко уживается с этим простым, но просторным мирозданием, где все движения плавны и бесшумны, равномерны и непрерывисты.
Верика закрывает глаза и предает себя волнам золотого океана.
Близится час помилования…
Глава 2
ГЕРРАЛЬДИЙ И…
…утро грядущего
Герральдию снится враждебный сон. Он пытается оградить себя от всякого зла, но для этого требуются дополнительные ресурсы. Герральдий вынужден черпать недостающее время авансом из предстоящих рождественских каникул, под свою личную ответственность. «Ох уж мне эти игры!» – с явной неохотой успевает подумать обезсилевший в ветре. Сонная охота продолжается.
И вот, прямо перед ним, на поле, разворачиваются самокатные установки, больше похожие на гигантские передвижные мясорубки, вывернутые наружу. Треск стоит нестерпимый, в разные стороны со свистом разлетаются обломки изуродованных бензокриков – крючья и ножи, тросы и траки. Вверх – вниз, влево – вправо, снизу – вверх, справа – налево. Атмосфера насквозь пропитана взвесью древесного сока и запахом перцедоловой смолы. Одна из привидевшихся очумевших махин прется прямо на Герральдия. А Герральдий то ли остолбенел, то ли обессилел вконец, только с места не двигается, хотя и пытается. И уже в последний момент, когда винт смертоносного пропеллера слизывает с Герральдиевого носа капельку пота, он немыслимым усилием воли обращается в пар и чувствует, как
Близится час восстания…
. . .
Герральдий отклеивается от постели. Недремлющая книга начинает свое традиционное кропотливое чтение:
– Лето! Глава третья…
«Опять что-то напутали!» – думает Герральдий и вглядывается в окно, ожидая увидеть зиму. Но за окном сквозь плотные кружева акации заговорщически подмигивает крупное краснощекое ярило.
– Все равно напутали, потому что третья глава будет следующей.
– Так, так, так! Минуточку! Ну надо же?! Так оно и есть. Да, что тут у нас происходит? – слышатся возмущенные голоса недовериков, роющихся в скомканной второй главе.
Герральдий выныривает из волн одеяла и, шурша поясом халата, спускается в ванную комнату, по ходу стряхивая с себя налипшие щепки. Принимает контрдуш, умывается перед самим собой и внимательно изучает сегодняшнего Герральдия: «Тэк-с! Брови на месте, ушки на макушке…» Герральдий отработанным движением разводит брови по местам влево-вправо, прочесывает шевелюру и оценивает результат:
– Три балла!
Очень уж нелегко быть обьективным в такие интимные моменты: с глазу на глаз. Зеркало подстрекает на кривляние. Герральдий выполняет несколько классических гримас.
У теперешнего Герральдия на правом плече обнаруживается рисунок весьма загадочного происхождения. Первое, что приходит ему на ум, – это искреннее удивление. Зачем ломать себе голову спозаранку из-за всяких пустяков?
. . .
– Кофе? – с готовностью обращается Хопнесса к Герральдию.
– Светлогорькосладкокрепкий! – отстреливается умеющий распоряжаться временем Герральдий.
Между блинами продольными и блинами поперечными успевает втиснуться взмыленная рекогносцировка. Герральдий обстоятельно изучает ситуацию на втором правоверхнем и принимает кратчайший план действий:
– Допустим, так!
Вжжжик! За окном падает разрубленная веревка, мелькает крыло с дудкой и, наконец, слышится ржание трофейного коня.
– Твой кофе, как просил. Двойной с хреном.
– Благодарю! – молниеносный Герральдий скидывает амуницию, складывает под стол электрическую стрелу и двигает к стойлу кормушку с рукоплещущими ржаными хлопьями. Трофейный конь умолкает.
– Вы только полюбуйтесь на это зрелище! – Герральдий указывает на удаляющуюся вслед за Верикой процессию выпечных изделий, крадущихся гуськом из кухни. На полу остаются треугольные мучные следы. Птица Очевидия, склонив хохолок, подозрительно наблюдает за ними одним только глазком, в то время как другим она поглядывает в сторону Герральдия, надеясь уловить суть происходящего.
А суть происходящего в том, что близится час наслаждения…
…Летуил летующий
Храп Герральдия необычно инертен и настигает слух домочадцев, как правило, уже после завтрака тягучим эхом скрипящей палубы корабля, когда Герральдий заканчивает есть лимон с корочкой.
Сонный корабль вплывает через двери столовой, проплывает над столом, выплывает в распахнутое окно наружу и возвращается только под утро в спальную комнату Герральдия на втором этаже, так же невозмутимо следуя за идущим умываться хозяином.