Virtuality
Шрифт:
— Да? Здорово, — с радостным видом говорит Дима, — и что же?
— Неважно, Дима. Забей.
— Ты не хочешь об этом говорить?
— Нет, немного по-другому. Я не то чтобы не хочу говорить об этом, просто я понимаю, что мне не хотелось это даже вспоминать.
— Да, как-то тяжело тебе.
— Херня. Самое главное, что всё, что я вспомнила, я действительно не хотела вспоминать.
— Вынос мозга.
Я рассмеялась и сказала: в точку.
— Ладно, ты что-то вспоминаешь из своего прошлого, и это тебе не нравится. Но сейчас-то
— Вроде бы да, но мне чего-то не хватает, как ты и говорил. Как будто у меня что-то отняли, и я, понимая, что не могу это вернуть, чувствую себя словно не в своей тарелке.
Дима смотрит на отпитый бокал вина и задумчиво произносит:
— Ну, в тарелку нам пока рано… Да и салат мы не заказывали. Так что расслабься. Отдыхай.
Я снова рассмеялась. Дима меня поддержал.
Я ловлю себя на мысли, что мне хорошо находиться рядом с этим человеком.
Очень хорошо.
И ещё я понимаю, что мне впервые действительно хорошо с того момента, когда я очутилась возле кабинета Крылова.
Я говорю:
— Но в настоящее время, вроде бы, всё нормально. Я как-то чувствую, что в моей жизни теперь всё в порядке.
— Так ведь это самое главное, Вика, — улыбаясь, говорит Дима, — самое главное, — подняв вверх указательный палец, как бы подчёркивая особую значимость своих слов, повторяет он.
— Да, конечно. Именно сейчас, — отвечаю я, намеренно мечтательно подняв глаза наверх, чтобы дать понять собеседнику, что мне он не безразличен, — сейчас мне особенно хорошо.
— Серьёзно? — спрашивает Дима, — мне тоже, если честно, — и я вижу, как он постепенно краснеет.
Именно сейчас я чувствую, что между нами начинает зарождаться что-то особенное. Да и Дима этот внушает доверие. Примерно как Крылов, только его я в возможной перспективе воспринимаю именно как своего мужчину.
Кстати, я ведь так и не поняла, как я воспринимаю Крылова.
Подумаю об этом позже.
Дима спрашивает:
— А где ты живёшь?
Вполне привычный вопрос для обычного человека. Обычный человек ответит на этот вопрос, практически не задумываясь.
А я не могу.
Удивительно, но потеря памяти может в одночасье превратить тебя в бомжа.
Я говорю:
— Я так и не вспомнила, где я жила до потери памяти. Я помню примерную обстановку в квартире, в которой живу, но это совсем не та квартира, где я жила до ухода из дома.
— Ты ушла из дома? — удивлённо переспрашивает Дима.
— Да, — отвечаю я, — я так понимаю, что ушла. Это не та квартира, в которой я жила с мамой. И судя по тому, что я вспомнила на этот момент, я уже не живу с мамой. В то же время я точно знаю, что живу одна. Кстати, я даже не помню, как я уходила из дома, но у меня с этим есть какие-то негативные ассоциации. Ты меня понимаешь?
— Да, понимаю. Я в следующем году заканчиваю университет. Учусь на психолога.
Ещё один Крылов.
И это мне нравится.
Может, у них, психологов, это профессиональное — вызывать
— Психология — это хорошо. Кажется, мне тоже хотелось бы пойти учиться на психолога, — сказала я, подумав о том, что неплохо было бы, если бы я однажды очутилась на месте Крылова. Ну, если бы я работала на такой же работе, что и Крылов.
— А ты разве не учишься?
— Не знаю, вроде бы нет. Кажется, я только собираюсь поступать. Ну, хотела.
— Но ведь тебе уже восемнадцать лет, насколько я помню. У нас в стране обычно поступают в ВУЗы в семнадцать, сразу после окончания школы.
— Вроде да.
— А ты не помнишь, чем занималась весь последний год? Работала?
— Нет, вроде не работала. У меня нет такого ощущения, что я вообще работаю.
— А на что же ты тогда живёшь? — задаёт Дима вполне разумный вопрос.
Мне и самой хотелось бы знать, на какие конкретно средства я живу. Мне хочется знать, откуда у меня деньги, которые я трачу.
— Без понятия. У меня есть социальная карта, на неё ежемесячно приходят деньги. Так и живу. Видимо, я довольно долго существую за счёт своей социальной карты, потому что у меня такое ощущение, что финансовый вопрос моего существования меня вовсе не волнует.
— Интересно. Тогда ещё вопрос, — говорит Дима, — а чем ты занималась всё то время после того, как закончила школу?
— Не знаю. Не могу сказать конкретно. Когда я окончила школу, я познакомилась с парнем. Через три с чем-то месяца… — я помедлила, думая, как бы сформулировать в двух словах то, что я недавно вспомнила о Паше, — мы с ним расстались. Всё, — говорю я, — после этого провал. Полный. Абсолютный ноль.
— Когда мы с тобой виделись последний раз, с год назад, в начале прошлого лета, ты выглядела какой-то беззаботной, но вместе с тем и какой-то озадаченной, чем-то текущим и не глобальным, но при этом очень важным в данный момент. Примерно представляешь? — спрашивает Дима, и я киваю ему в знак согласия, — как будто тебя то ли не интересовала обстановка, то ли вообще ничто не интересовало. У меня, помнится, сложилось ощущение, что ты готовишься к поступлению в какой-нибудь университет. Эти абитуриенты вечно какие-то загруженные, они живут как будто в другом мире. Ещё мне показалось, что тебе хотелось как можно быстрее свалить с парохода, чтобы завершить начатое и дальше отдыхать со спокойной душой.
— Странно, — говорю я, — если я не учусь в университете и у меня такое ощущение, что я и не думала куда-либо поступать, по крайней мере, в прошлом году — точно, то чем я была так озадачена?
— Это то же самое, о чём я тебя спрашивал. Чем ты вообще в то время занималась?
Может, я на самом деле торговала наркотиками?
— Это мне и предстоит узнать. Ну, я хочу вспомнить, — отвечаю я, — но пока не могу.
— А многое ты уже вспомнила?