Virtuality
Шрифт:
Может, я несколько раз пыталась окончить жизнь самоубийством?
Кстати, вправду, в голове крутятся какие-то мысли, связанные с суицидом. Но пока никак не могу понять, что же это такое.
Включаю свет в ванной. В той самой ванной, где я пыталась порезать себе вены. После ситуации с тремя ублюдками и Пашей.
Крови вроде нет.
Везде чистенько. На полках — ничего лишнего, то есть, куча шампуней, масок, кремов и гелей. В общем, всё, что и должно быть в квартире, где проживает девушка.
Я что,
Что же я делала весь год после расставания с Пашей? Сидела за книгами?
А вообще, ремонт в квартире ничего так. Мне нравится. Очень. Мне приятно здесь находиться.
Очень хочется есть. Интересно, у меня есть что-нибудь?
Иду на кухню в поисках еды.
Нажимаю на выключатель, находящийся в коридоре, и из-за стекла на двери на кухню вижу, как там зажёгся свет. Я открываю дверь и…
И…
Не может быть.
Этого не может быть.
Какой бардак!
Я что, свинья?
Повсюду валяются какие-то объедки: на полу, на столе, на стульях. Прямо на столе стоит ящик Бейлиса, в нём осталось две целые бутылки. Две из двенадцати. Остальные, уже пустые, валяются на полу. В хаотичном порядке.
Здесь и сейчас.
Вы видите?
Рядом со столом стоят три больших пакета с мусором. Много мусора. Такое ощущение, как будто здесь несколько дней была крутая попойка. Или если я была одна, то я с месяц не вылазила из дома. Находилась в страшнейшем запое. Что это — гены?
Надеюсь, что нет.
Может, у меня случилось в жизни что-то очень плохое?
Такое ощущение, что да.
Может, я до сих пор никак не могла оправиться от малодушия Паши? Что я делала весь этот год после этого происшествия? Постоянно бухала?
Я обращаю внимание на буханку хлеба, лежащую на столе. Трогаю её рукой. Хлеб сильно подсох, но до сих пор сохранил мягкость. Значит, я здесь отсутствовала не более пяти дней. Это максимум.
Или кто-то отсутствовал.
Значит, я, скорее всего, действительно всё забыла перед посещением психотерапевта.
Я до сих пор не могу вспомнить, что здесь произошло.
Похоже, что на сегодня я уже выжата, как лимон. Надо лечь спать, а завтра на трезвую и бодрую голову всё обдумать.
Смотрю в сумочку. У меня ещё есть две упаковки «Ноотропила». И деньги на энергетики. Значит, стартовая полоса для разгона есть.
Прохожу в комнату. Включаю свет. Осматриваюсь. Оцениваю обстановку.
Вроде бы ничего особенного: такой же хороший ремонт, такой же форменный беспредел в виде бардака, большой сервант, набитый книгами. Подхожу к нему, смотрю, что за книги я читала.
Паланик, Коупленд, Косински, Уэлш, Сэлинджер, Пруст, Бегбедер, Берроуз, Кинг, Минаев… И ещё много-много разной литературы, от классики до современной альтернативы. Другая полка целиком
Если, конечно, всё это мои книги.
Продолжаю осмотр дальше. Слева от серванта — письменный стол. На нём — лампа от IKEA, какие-то книги, несколько бумаг и ноутбук. Присматриваюсь.
Так вот почему мне показался таким знакомым ноутбук Крылова. Потому что у меня тоже «Макинтош». Значит, это замечание смело можно вычёркивать.
Каждая мелочь может стать решающей.
Ладно, завтра вычеркну. Сейчас надо ложиться спать. Хватит с меня событий, а то точно в обморок упаду. Или, ещё хуже, упаду в обморок, а наутро снова всё забуду.
Как-то не хочется вспоминать свою жизнь заново.
Мою дерьмовую жизнь.
Ну, сейчас-то мне всё равно, но каково мне будет открывать всё это заново? Да ещё и в таком концентрированном виде?
Точно, надо ложиться спать.
Звоню Крылову и быстро пересказываю ему всё то, что я вспомнила с момента последнего моего воспоминания. Во время нашего разговора в его голосе я уловила какое-то депрессивное настроение. Оказывается, даже психоаналитикам иногда нужна помощь.
Или мне это просто кажется?
Попрощавшись с Крыловым, я быстро раздеваюсь и ложусь в незаправленную кровать. Не заправленную так, словно она меня и ждала.
А как всё-таки это удобно, спать в своей постели…
И два дня назад ты мне позвонила и рассказала, что вспомнила и всю остальную свою жизнь вплоть до семнадцати лет. Всё то, что я пропустил в этой своей гонке за нарисованным счастьем. В погоне за деньгами и карьерой.
Может, ты не заметила, но во время того разговора я просто сидел и плакал. Да, именно поэтому я столь смиренно молчал и слушал.
Каждое твоё слово в очередной раз подчёркивало, что все те годы, прожитые без тебя, я прожил зря. В тот момент я думал, почему же во мне не хватило сил остаться и доказать хотя бы самому себе, что я в состоянии справиться с любой проблемой. В состоянии справиться с пьющей женой и инвалидностью дочери.
С твоей инвалидностью.
Я понял, что сдался тогда зря.
Также я поймал себя на мысли, что по-прежнему не знал, как же тебе сообщить всю правду о том, кем мы являемся по отношению друг к другу.
Я не знал, как ты это воспримешь. Не знал, что ты сделаешь, когда узнаешь правду. Может, разрыдаешься и кинешься в объятия. Может, пошлёшь меня куда подальше.
А может, от очередного пережитого шока даже снова потеряешь память.
После того как ты положила трубку, я сел у себя дома и начал думать, как лучше тебе преподнести тот факт, что ты моя дочь.