Виртуализация общества
Шрифт:
1. Доиндустриализация - доведение до современного уровня производственной, транспортной, коммуникационной инфраструктуры первичного и вторичного секторов экономики за их же счет и без того, чтобы бездумно стимулировать рост их доли в общей структуре. Здесь важную роль играет отход от экономической политики, замешанной на идеологии, оперирующей жупелом превращения России в "сырьевой придаток Запада". Следует скорее исходить из принципа "Запад - промышленный и информационный придаток России". Экспорт энергоносителей, цветных металлов, образа "стремления к реформам" и импорт hardware software - реальный в нынешних условиях путь экономической интеграции с Западом. С Юго-Востоком и Юго-Западом интегрироваться можно на принципах экспорта
Успешная интеграция возможна на принципах новой парадигмы: богатство народов находится или создается на рынке, а не в недрах или цехах самих по себе. Это значит, что следует активно работать в недрах, безбоязненно импортировать необходимые комплектующие и инфраструктурные элементы, решительно тратить деньги на культивирование рынка - изучение склонностей потенциальных потребителей, создание марки и каналов продвижения. Это значит, что следует мыслить не в терминах тонн, штук, кубометров, а в терминах изощренного и определенного позиционирования продукта на рынке. "От кутюр" могут быть не только галстуки или кофе, но и ракеты, танки, древесина, природный газ или медный концентрат.
Если же принять за главное направление рост "железоделательной" промышленности, то можно легко стать колонией - промышленным придатком быстро растущей системы виртуального капитализма, подобно тому, как ранее интегрировались в систему индустриального капитализма придатки сырьевые.
2. Виртуализация - поворот от решения технологических проблем к использованию технологий для решения собственно экономи
[87]
ческих проблем, т. е. в современных условиях - переход к использованию модернизированной индустриальной и информационной инфраструктуры в развитии интеллектуальноемких, а главное эмоциональноемких сфер деятельности: науки, образования, здравоохранения, спорта, культуры, являющихся базовыми отраслями в виртуальной экономике. Здесь важную роль будет играть формирование менеджмента на принципах "экономики загадочной русской души". Должно, наконец, осознание слабой "стыкуемости" технологий индустриального капитализма с российским менталитетом(1) найти продолжение в выработке форм организации и мотивации, интегрирующих национальный менталитет в современную экономику образов.
Специфика российского менталитета находит выражение в экономической области в следующих особенностях "иррационального" поведения:
1) наши люди не способны на повседневное, кропотливое, дисциплинированное ведение дела, когда смысл, цель этого дела не просматривается, зато они способны на взрывной выброс душевных и физических сил во имя завершения дела, чтобы освободиться от его рутины и приобщиться к чему-либо прекрасному, вечному, доброму;
2) наши люди не могут жить работой, целиком посвящая ей себя, зато они могут жить на работе, отдаваясь целиком общению в родном коллективе;
3) наши люди лишены способности рассматривать инструментальные ценности как самодостаточные и просто следовать велению инструкций, зато они способны рассматривать любые ценности как инструментальные и сомневаться в непререкаемости инструкций, задаваясь вопросом "А в чем же здесь смысл?"
Следовательно, "вахтовый метод", авралы (сверхусилия для завершения уникального продукта), мотивация работника в условиях дефицита фонда зарплаты общением и свободным временем, - все это не "патологические" отклонения, а органичные формы. Нужно все эти советские и постсоветские "вне-" или даже "антиэкономические" формы интегрировать, придав им экономический образ "нового менеджмента", сконцентрированного не на стабильной рутине технологии, а на конъюнктурной реализации уникального проекта. В такой перспективе
– -----------
(1) Под российским менталитетом здесь понимается не некий присущий каждому гражданину России набор ментальных черт, а статистически значимая специфичность (то есть более высокая, чем в иных странах, вероятность обнаружения) интеллектуальных привычек - устойчивых и неотрефлексированных мыслительных схем, которым человек следует в восприятии событий и в отношении к ним.
[88]
ской", объявлений "Продам фирму "под ключ", сражений в Doom в офисе, финансовых пирамид и т.п.
Таким образом, деструктивные в контексте экономики вещей тенденции становятся конструктивными в контексте экономики образов. "Реальная" экономика оставляет России перспективу быть вечно догоняющей, виртуальная экономика дает шанс на лидерство. Использовать этот шанс можно, превратив экономическую политику в процесс придания образа экономической рациональности структуре производства, формирующейся уже сейчас и отражающей на макроуровне, пусть и в негативной форме, специфику национального менталитета. Эта экономическая рациональность задает особую конфигурацию воспроизводственных контуров:
– опорный "первичный" сектор (ТЭК и освоение уникальных месторождений Удоканского, Ковыктинского, Озерного и т.п.);
– компактный "вторичный" сектор (ВПК и создание уникальных авиационных, морских, космических комплексов, минимизация рутинных конвейерных производств - автомобилестроения, бытовой электротехники и т.п.);
– растущие "третичный" и "четвертичный" сектора (ФКК финансово-коммерческий комплекс и интегрированные с ним наука и образование: подготовка и маркетинг уникальных специалистов - врачей, педагогов, ученых, социальных работников, художников-реставраторов, артистов, спортсменов, дизайнеров, стилистов, имиджмейкеров, программистов и т.п.).
В российской политике приоритет образа над реальностью отчетливо проявился в ходе президентских выборов 1996 и 2000 гг. В первом случае сформированный на базе полумиллионной организованной и дисциплинированной партии избирательный блок проиграл команде из нескольких десятков шоуменов, несмотря на глубокий экономический кризис и социальную напряженность в стране, которые сами по себе дискредитировали правительство Б. Ельцина. Г. Зюганов и его сподвижники безуспешно пытались свести предвыборную гонку к конкуренции программ управления страной, игнорируя конкуренцию имиджей. В итоге образ "безалаберного, но искренне ратующего за свободу русского мужика", а не реальный президент Ельцин, переиграл образ "угрюмого и агрессивно ратующего за прошлое партийного функционера", а не реального политика Зюганова. В ходе кампании 2000 г. борьба имиджей была еще более интенсивной, и логика виртуальной реальности явно превалировала над самой реальностью. Последняя стала лишь материалом для создания имиджмейкерами выигрышного при сложившейся конъюнктуре образа государственника - "сурового, но справедливого борца за единство страны и диктатуру закона".
В 1990-х гг. нетрудно было убедиться в том, что в России многопартийность симулируется экспертами-консультантами как удобная и привычная среда состязания политических имиджей. Лишь одна
[89]
партия (КПРФ) организационно стабильна, и стабильна она потому, что коммунистическая символика и набор слоганов играют роль "марки", традиционно привлекающей электорат, хотя от изначальной идеологии в практике КПРФ не осталось и следа. Остальные партии и движения формируются, объединяются и распадаются с калейдоскопической быстротой в стремлении найти привлекательный имидж.