Виртуальность
Шрифт:
— Будете стрелять в людей? И вас не пугают сотни жертв? — спросил губернатор.
— Я бы с удовольствием выслушал ваш совет как избежать этого! — вспылил Крицкий.
— Хорошо, предпринимайте все предусмотренные законом меры. Беспорядки должны быть пресечены. Мне только что звонил президент. Он очень обеспокоен тем, что происходит в его родном городе.
— Я понял вас, господин губернатор. Всю ответственность я беру на себя. Только скажите генералу, чтобы не вмешивался, уж коли он самоустранился от решения этой проблемы.
— Действуйте, полковник, как находите нужным.
— Я вас понял, — ответил Крицкий.
Он вдруг почувствовал себя Наполеоном, решающим судьбу города Тулона, а заодно и свою собственную. Полковник отдал приказ частям ОМОНа выдвинуться на Невский проспект, к Троицкому мосту и на Исаакиевскую площадь. Командиры подразделений получили строгий приказ перекрыть центральные улицы, расчленить и рассеять толпу. В случае сопротивления Крицкий приказал открывать огонь на поражение.
Первым выдвинулся отряд милиции на Невский проспект. Путь толпе перегородили БТРы. Одержимые бросились на бронемашины. Первая очередь просвистела над головами, но не остановила бесноватых. Сидящие на броне стрелки открыли огонь на поражение. Выстрелы били в упор. Пули со смачными щелчками раскалывали черепа, забрызгивая кровью все вокруг. Мертвым некуда было падать, их подминали под себя и лезли по трупам. Возле бронетранспортеров росли горы мертвых тел. Бойцы ОМОНа не испытывали угрызений совести. Они видели растерзанные трупы товарищей, оставшихся лежать на Дворцовой площади. Перед ними были не люди, а стадо обезумевших существ, остервенело штурмующих броню и тянущих к ним хищные руки. Перекрывая торопливую трескотню автоматов, заработали башенные пулеметы бронетранспортеров. Но толпа не умеряла натиска. Отчаянная ярость была написана на лицах толпы, и даже у мертвых сохранялось это выражение. С каждым выстрелом омоновцы сами поддавались приступу всеобщего безумия и отупляющей ярости. Автоматные обоймы быстро пустели. Бойцы превратились в шестеренки некоего гигантского механизма уничтожения, перемалывающего человеческие жизни.
Бронетранспортеры оказались в тесном кольце толпы. Сотни рук протянулись к стрелкам. Взревели моторы. Водители боевых машин попытались выскочить из окружения. Один за другим бронетранспортеры вспыхнули факелами. Кинули ли в них бутылки с зажигательной смесью или огненная магия коснулась боевых машин, было неизвестно. Один БТРов с испугу врезался в толпу. Раздался хруст переламываемых костей. Бронетранспортер уперся в живую пружинящую массу. Его большие колеса вращались в месиве окровавленных тел, но вырваться из плотного живого кольца БТР не смог. Зомби залезли на броню и скинули на растерзание толпе бойцов ОМОНа.
Огрызаясь из башенных пулеметов, оставшиеся три бронетранспортера попятились назад. В воздухе метнулись огненные вспышки, и сразу три боевые машины вспыхнули факелами. С брони скатывались охваченные пламенем бойцы. Одержимые обтекли подожженные машины и продолжили свое наступление. Путь их лежал к Александро-Невской лавре, куда с другой стороны Невы
В радиоэфир ворвался голос Земнухова.
— Ты что делаешь? — кричал генерал Крицкому. — Тебе мало тех жизней, что мы положили на Дворцовой?
— Я не отдам им город! — огрызнулся Крицкий.
— Я же просил, дай мне полчаса! Сейчас монахи пойдут крестным ходом…
— Какие монахи! Эти зомби даже пулеметов не боятся!
— Отведи немедленно все силы с Невского! Положишь бойцов и ничего не добьешься!
— Посмотрим… — закусив губу, ответил Крицкий. — У меня есть приказ губернатора.
Земнухов в сердцах отключил рацию. С Крицким невозможно договориться. С трудом сдерживая в себе раздражение, Земнухов вернулся к архимандриту и монахам. Монахи и слушатели Духовной академии разворачивались на Миллионной напротив Троицкого моста.
— Губернатор отдал приказ стрелять по толпе. Боюсь, это может иметь самые катастрофические последствия, — сообщил Земнухов архимандриту.
— Это уж точно. Насилие разожжет огонь зла. Дьявол и смерть только и ждут, чтобы собрать свою жатву.
— Вы готовы, отец Александр? — спросил Земнухов.
До последней минуты генерала грыз червь сомнения: не сошел ли он с ума, что привез сюда священнослужителей. Но отец Александр был спокоен. Только взор его карих глаз приобрел еще большую глубину.
— Мы пойдем с молитвами и хоругвями. С Невского двинется второй крестный ход нашей братии.
— Я боюсь за вас, отец Александр, — признался Земнухов, — мы, конечно, прикроем вас огнем с БТРов, но…
— Не смейте стрелять, — твердо сказал настоятель, — этим вы только принесете новые жертвы злу. Мы примем любую участь, что ниспослана нам Провидением, но свой долг выполним.
— Я не ошибся, отец Александр? Это действительно одержимые?
— В любом случае вы поступили верно, что обратились к церкви. Мы будем молится, чтобы Бог помог этим несчастным.
— Тогда в добрый час, отец Александр! Времени у нас мало, они захватывают город.
— С Богом! — ответил архимандрит. Кивнув генералу, отец Александр, направился к монахам, уже собравшимся в колонну с вознесенными над ней хоругвями и крестами.
Третий поток одержимых через Адмиралтейский проспект вышел на площадь Декабристов. Одержимых пытался задержать заградительный отряд патрульно-постовой службы. Милиционеры открыли стрельбу. Зомби побежали прямо на пули. И при виде этого безумного и неостановимого людского потока милиционеры просто разбежались.
Зомби остановились у памятника Петру I. Бронзовый всадник с головой, покрытой зеленой патиной, попирал змею. Это не понравилось одержимым. Из толпы вытолкнули какого-то паренька.
— Иди! Ты — маг!
Паренек почувствовал в себе такие силы, что, казалось, мог поднять в воздух и перенести на новое место статую царя.
— Прикажи ему, чтобы шел с нами! — сказали новоиспеченному магу.
Парнишка сконцентрировался. Он почувствовал императора, почувствовал его душу, душу коня и даже растоптанной змеи. Сейчас он был господином над всеми этими душами и мог вернуть их в позеленевшую бронзу.