Виртуальность
Шрифт:
«Душа императора Петра! Хочешь ли ты освободиться из своего вечного заточения и пойти вместе с нами? Именем князя Гагтунгра, я предлагаю тебе жизнь в бронзе, покуда она не рассыплется в прах», — воззвал маг к императору.
Бронзовый всадник повернул голову. Глаза императора обрели зрение. Он видел город, видел свое творение, и восторг от величественности сделанного охватил его. До последнего времени Петр томился в ледяной глыбе в Друккарге. Но в момент осады города душа императора была освобождена и встала на защиту Друккарга. Когда с Друккаргом было покончено, душа императора обрела свободу. Ее наказание в аду закончилось, а в рай подняться она еще не могла. И вот маг именем планетарного демона Гагтунгра предложил императору новое воплощение.
«Царь
«Что ты хочешь за это?» — спросил Петр.
«Зачем тебе топтать змею? Отпусти ее. Змея мудра. Она станет тебе верным советником. Ведь не по своей же воле ты топтал змею. Это просто замысел скульптора, который хотел стать мудрее самого Господа».
Бронзовая голова императора со скрипом наклонилась. Под ногами императорского коня извивалась от боли змея. Змея была большая и черная. Подняв голову, она смотрела на царя удивительно умным и пронзительным взором. Она умоляла отпустить ее. Петр натянул поводья. Конь взбрыкнул и переступил ногами. Змея вильнула телом, стараясь вывернуться из-под бронзовых копыт коня. Конь заржал и, мотнув головой, потерял под копытами ползучего гада.
Петр поднял голову. Сквозь плотные облака к нему пробился луч света. Царь увидел себя со стороны. Перед ним промелькнула вся его земная жизнь. Затем картины земной жизни сменились темнотой и мучительной неподвижностью заточения в Друккарге. Петру привиделось его чудесное освобождение из ледяного плена и оборона города от сатанинских полчищ. Петр вспомнил, как стоял на самом высоком бастионе внутренней цитадели и кидал огромные камни в варваров. А затем когда жидкие металлы Свинцовой реки сомкнулись над вершинами самых высоких башен Друккарга, император пережил еще одну смерть. Его метущийся дух летал под сводами подземного мира и не находил выхода. Это было второе его мытарство после заточения в ледяную глыбу в цитадели Друккарга. Но именно в это время Петр понял, что может быть спасен. И только он подумал об этом, как очнулся в бронзовой статуе.
Змея поднялась по ноге коня и обернулась вокруг туловища царя. Змей воздел голову и доверчиво положил ее на плечо императора. Глаза змея заискивающе и льстиво смотрели в лицо царя. В голове императора зазвучал мягкий прельщающий голос. Змей обещал императору Петру новую земную жизнь. Бронзовой статуе придут поклониться все от мала до велика. Царь вновь будет править своей страной и своим городом. Он сделает Россию сильной и триумфатором поведет ее к новым победам. Новое правление императора будет столь долгим, сколь долгим будет существование бронзы, простоявшей уже более двухсот лет.
Петр размышлял. Он вновь чувствовал жизнь. Он видел землю под солнечным светом и не хотел терять этого. Он мог жить на земле жизнью позеленевшей бронзовой статуи и совершить много подвигов и важных дел. Но Петр знал, с кем ведет диалог, и не хотел оказаться в сетях своих прошлых ошибок. Перед императором встало лицо сына, царевича Алексея. Последний допрос царевича. Петр знал, что приговорит сына к смерти. Сына, которого сам простил недавно. Его сын перенес все пытки и издевательства. Ради чего? В то время Петр знал ответ: ради России, ради империи, ради великих дел его отца. Но был ли его сын врагом России? Как царь мог нарушить свое слово?
«Прости, Алеша! Прости, сынок!» — жгучая слеза потекла по щеке императора, оставляя на бронзе зеленый след.
Ряженными хороводами прошли перед взором Петра шуты в дурацких масках и колпаках, изображающие попов и монахов. Они кривлялись и пели похабные частушки. Потные объятия потаскушек в клубах табачного дыма,
Рука медного всадника в перчатке с широкими раструбами крепко схватила змея и скинула его на камень монумента. Конь радостно заржал и придавил змею копытом. Маг болезненно дернулся, будто наступили на него.
«Умножая, умножу скорби твои! Ты навсегда останешься в этой бронзовой статуе. Но ты будешь чувствовать все, словно живой. Тебя будут обгаживать птицы и разъедать кислотные дожди. Такова твоя мука за непослушание, царь Петр!» — воскликнул маг и прокричал какое-то заклинание.
Петр вновь застыл бронзовым монументом. Толпа разочарованно гудела. Сонмы бесов, вселившихся в людей, никак не ожидали такого выбора императора. Бронзовый властелин обманул упования Гагтунгра. Одержимые взвыли и через площадь направились к Исаакиевскому собору. Свет золотого креста на куполе-шлеме резал им глаза даже в этот пасмурный день. Они шли к собору, чтобы сбросить с купола крест и избавиться от этой муки. Напротив Исаакиевского собора возвышался конный монумент другому венценосному всаднику. На этого тирана в крылатом шлеме планетарный демон возлагал большие надежды.
Глава 31. Искушение
Дмитрий держал листок бумаги, найденный на столе. Он несколько раз пробежал по строчкам, но содержание до него не доходило. Это была предсмертная записка Светланы.
«Простите, Бог, ангелы и люди! Простите, родители, и ты прости, Дима! Я не хочу жить. Сегодня надо мной надругались. Я бы пережила это, если бы все не было так омерзительно. Меня будто не просто изнасиловали, а измазали чем-то гадким, чего было не смыть в ванне. Я до сих пор чувствую эту горькую смолу на теле. Но даже с этим можно было бы смириться, если бы с чужим проникновением не вошло в меня что-то гадкое. Я сразу почувствовала это в себе. Эта мерзость росла во мне и захватывала мою душу. Это было настолько гадко, будто в меня заползла змея. Он сказал, что навсегда поселился во мне и теперь я его собственность. Он смеялся над тобой, Дима. Говорил, что овладеет тобой и подчинит тебя через меня. И что мне некуда деваться, если я хочу жить. Простите меня, я не могла победить его и решила умереть. Тогда я ему буду уже не нужна. Прости, Дима, но когда ты звонил, я уже приняла решение. Пусть лучше я умру, чем стану такой, как они. Возможно, и есть какой-то способ победить это в себе, но я нк смогла. Простите, мама и папа, и прощайте.
Ваша Светлана».
Васильев положил записку. Ему хотелось выть, мстить и плакать. «Дьявол лишил жизни Светлану. И это случилось из-за меня», — корил себя Васильев. Мстить было некому. Сержант Михайлов сделал все за него. Обидчики Светланы были мертвы. Плакать Дмитрий не мог. Тяжелый ком застрял у него в горле, и даже слюну проглотить было трудно. Страшная усталость навалилвсь на него, и он аодумал, что вот-вот упадет рядом с женой.
В кухне негромко работало радио. Сообщили, что вновь начался подъем воды в Неве. «Ну и пусть, — думал Васильев. — Пусть все зальет, как в Друккарге. Этот город не может спастись, ему остается только умереть». Еще по радио передали, что толпа окружила Исаакиевский собор и роботы-птеродактили подняли хулиганов на купол собора. Это известие тоже оставило Дмитрия равнодушным. Он ничем не мог помочь своему городу. Петербургу суждено найти смерть в темных водах Невы, как и его прообразу Друккаргу. И в том мире и в этом природные стихии поднялись, чтобы помочь земле очиститься от всякой скверны. «Во всем наша вина. Мы все знали о Друккарге и и ничего не сделали для спасения нашего города. А сделать нужно было всего ничего — изменить сознание. Или покаятся, как говорят православные», — думал Дмитрий.