Виртуоз (в сокращении)
Шрифт:
Я не поднял головы. Мне не хотелось вновь встречаться с ним и вообще иметь хоть что-то общее. Я и представить себе не мог, что ждет меня в будущем.
Двое мужчин уехали вместе, оставив меня одного. В четыре я отправился домой и по приезде сразу взялся за карандаш. Итак, тебе удалось ее заинтересовать, сказал я себе. Что дальше?
Покорить ее одним-единственным рисунком нечего и мечтать, как бы мне этого ни хотелось. Но что еще нарисовать, я не знал.
Я наскоро набросал самого себя, сидящего за столом с рисованием. Нарисовал пламя, охватившее мое тело. Именно так я себя и чувствовал. Огонь!
Мне вспомнилось, как Амелия впервые заговорила за мной. Она стояла у меня за спиной, на краю ямы, чуть выше меня. Я быстро наметил эту сцену, не заморачиваясь деталями. Кстати, какими были ее первые слова?
«Знаешь что? Ты идиот».
Вот именно. Я написал эти слова у нее над головой и заключил их в похожую на пузырь рамку. Потом нарисовал рамку вокруг всей сцены. Художники, работающие над комиксами, называют такие рисунки панелями.
Понимаешь, комиксы для меня были приветом из детства, в них я уходил с головой, проводя долгие дни в задней комнате винного магазина. Я понятия не имел, что они в большой моде. Раньше я и не думал, что когда-нибудь сам буду рисовать их.
Чем дольше я работал, тем удачнее получались рисунки. На второй панели я выглядывал из ямы и впервые видел Амелию. Для третьей панели я нарисовал рамку пошире. И выбрал другой ракурс. На этом рисунке мы были вдвоем. Она говорила: «Я уже слышала о тебе. Еще до того, как ты вломился к нам. Ты учишься в Милфордской школе и не говоришь, так?»
Теперь — мое перепачканное землей лицо крупным планом. Пока начерно, лишь бы можно было узнать. Потому что это мой единственный шанс ответить ей хотя бы мысленно…
«Глазам не верю: в жизни она еще красивее!»
Да. Вот так. Следующая панель — опять она. Вспомни, как продолжался разговор.
«Что это за история? С тобой что-то случилось в детстве?»
И что мне теперь говорить? Я нарисовал себя отвернувшимся и мысленно отвечающим: «Да».
Опять она: «Я вижу тебя насквозь. Это же притворство, верно? Ручаюсь, тебе давно хочется поговорить о том, что с тобой случилось. Когда-нибудь мы могли бы рассказать друг другу свои истории…»
И опять я, вид со спины, а над моим плечом — ее лицо, которое я не поленился нарисовать как следует. Над моей головой — мысль в нарисованном пузыре: «Если бы она только знала, сколько у нас общего…»
Я работал часа два, старательно прорисовывая детали. Закончив, я положил рисунок в большой конверт. И поставил будильник на два часа ночи.
Когда он зазвонил, я вскочил и стремительно оделся. Машину я опять оставил подальше, вышел и направился по темной улице к ее дому, делая вид, будто живу где-то здесь. Я юркнул за дом, достал инструменты и отпер замок. Сегодня этот фокус дался мне так легко и естественно, словно я орудовал ключом.
Проникнув в кухню, я некоторое время постоял и прислушался. Меня охватили уже знакомые ощущения. Между прочим, так и зависимость заработать недолго, сказал я себе.
Я поднялся по лестнице, помедлил у ее двери, снова подождал и послушал. Отважившись, повернул дверную ручку,
Глядя на Амелию, я сознавал, что мне должно быть стыдно за свое вторжение. Не то чтобы я не понимал, почему мне нельзя здесь находиться. Просто как-то не воспринимал себя преступником, ведь я знал, что не замышляю ничего дурного и не причиню Амелии вреда.
Я выскользнул за дверь, прошмыгнул по коридору и по лестнице, выскочил из дома через заднюю дверь в ночную темноту. Добежав до машины, я укатил домой, где лег и попытался хотя бы немного поспать. Не получилось.
Наступило утро. Я принял душ и переоделся в чистое, гадая, как был воспринят мой комикс. Сегодня мне уже казалось, что я совершил чудовищную ошибку.
Прибыв к месту работы, я сразу взялся за лопату. Амелии нигде не было видно.
Я спугнул ее. Вся эта затея с самого начала была дурацкой и напрасной. С таким же успехом я мог бы просто попытаться покончить с собой вот этой лопатой.
В четыре часа я бросил работу и потащился к машине, мысленно повторяя, что с меня хватит. Больше я ни дня здесь не выдержу.
Я открыл машину и вдруг застыл, не совсем понимая, что вижу. На водительском сиденье лежал конверт. Тот самый, который я оставил в спальне Амелии. Я взял его и нерешительно сел за руль. Сердце заколотилось. Я вскрыл конверт.
Внутри был мой комикс. Видимо, понимать это следовало как «спасибо, не надо».
Нет, постой, там есть что-то еще. В конверте обнаружился второй лист. Я вытащил его: еще один комикс? Панели?
Да. Амелия нарисовала вторую страницу.
Ее нет при мне, но даже теперь, спустя много лет, я могу в точности описать, как она выглядела. Закрою глаза — и вижу ее целиком, во всех подробностях. На первой панели сама Амелия стояла на краю ямы и говорила: «Для этого тебе придется бросить свое притворство». Последние слова, которые я услышал от нее в тот день, прежде чем мы расстались. На второй панели Амелия уходила прочь. Ее лицо было сердитым.
На третьей она изобразила себя в доме. Зик восседал перед телевизором и держал в руке бутылку. Волосы свешивались ему на грудь. «Что там такое?» — спрашивал он. «Ничего», — отвечала Амелия.
Крупный план — лицо Амелии. Над ней — слова Зика, хотя сам он за кадром: «Сходим сегодня на это шоу. Если мы приедем туда к…» Остальное таяло и улетучивалось. Амелия не слушала его, а думала: «Пожалуй, я слишком жестоко обошлась с ним». «С ним» — то есть со мной.
Следующая панель, еще несколько фраз из-за кадра: «Ты меня хоть слушаешь? Да что с тобой сегодня?» Амелия смотрит в окно и думает: «А ведь мы похожи. Если он и заговорит с кем-нибудь, то скорее всего со мной».
На последней панели я подхватывал на лопату ком земли. Амелия думала: «Но если он не захочет… почему мне не все равно?»
Конец страницы.
Долгое время я просто сидел и смотрел на нее. Наконец включил заднюю передачу, вывел машину с подъездной дорожки и укатил домой.
Дома я перечитал страницу Амелии раз десять и все не мог поверить, что не сплю. А потом занялся третьей страницей.
Первая панель. Она снова смотрит на меня. Сегодня на ней шорты и футболка. «Так ты сегодня будешь говорить или как?»