Виртуоз

E-light

С Драко был не просто секс; их связывало давнее знакомство, интерес друг к другу, старое соперничество, создававшее узы даже более надежные, чем дружба, гордиевы узлы: дружбу разрушает любовь, а вражду неспособно разрушить ничто.

– Иногда даже жаль, что я не интересуюсь парнями, - проговорил Зик, пока они с Гарри шагали к каминам. Там им тоже пришлось занимать очередь на отправку.
– Мне кажется, с мужчинами проще.

– В общем и целом ты прав, - ответил Гарри, возвращаясь из далекого путешествия на Острова Размышлений, - но

все же многое зависит от человека.

Зик хмыкнул; возразить на это было нечего.

– А как у тебя дела?

– У меня?
– переспросил Гарри, глядя на девушку, стоящую в соседней очереди.

Это была та самая юная ведьма, которую он видел в очереди у злополучной бочки; она смотрела на аврора с детским любопытством и восторгом, но едва он заметил ее взгляд, тут же стыдливо отвернулась, низко опустив голову.

И все-таки Гарри был сам виноват: нельзя было отвлекаться, нельзя быть таким рассеянным. Он не обратил внимания на быстро приближающуюся к нему фигурку в плаще с капюшоном.

Она, конечно, была низенькой и щуплой, и никому в голову бы не пришло, что она представляет хоть какую-то опасность, но уж кому, как не магу знать, что дело вовсе не в размерах…

– Гарри Поттер?
– спросил резкий голос.

Он взглянул на девушку, левой рукой откинувшей капюшон, а правой наставившей на него флакон с широким распылителем. Ее большой палец неумолимо нажал на кнопку, и Гарри инстинктивно отшатнулся, кинулся в сторону, выхватив палочку и заорав:

– Explodo!

Дочь Джеда Брэстеда еще выкрикнула:

– Это тебе за моего отца!
– когда из флакона вылетела струя жидкости, и ее кисть взорвалась, и облако брызг, осколков и ошметков плоти, не успев разлететься, замерзло в воздухе хаотичной массой - Зик, молодец, не растерялся, применил «фригидус».

В очереди кто-то истерично завизжал, и Гарри, невольно дернувшись, сморщившись, как от хорошего глотка лимонного сока, направил на девушку палочку и произнес про себя: «Петрификус Тоталус».

Глава 10

Когда аврор добрался домой часов в девять вечера, он застал там идиллическую картину: голодный Сириус, сунувший нос хозяину в карман в поисках какой-нибудь завалявшейся печеньки; пустота на столе и шум воды в ванной в спальне. Драко что-то напевал, но Гарри не стал прислушиваться, спустился снова вниз и лег на диван в гостиной.

Сириус устроился на ковре у изголовья и со вздохом положил черную блестящую голову рядом с диванной подушкой.

– Ну и денек, - сказал Гарри, гладя собаку слабой рукой.
– Ну и денек. Ай-яй-яй, как нехорошо, - прошептал он и уставился перед собой.

Так он лежал довольно долго, мучаясь стыдом и чувством вины.

– Теряешь квалификацию, старик, - сказал он вслух, заворочался, перевернулся набок, закрыв лицо растопыренными пальцами.

Сириус тревожно заскулил, будто заплакал, приподнялся, ткнулся мордой в хозяйскую ладонь. Он просунул нос в щель между раздвинутыми пальцами и облизал все,

до чего смог дотянуться.

Гарри обхватил его за голову и прижал к щеке.

– Ладно, - сказал он немного погодя и встал.
– Сделанного не воротишь.

Руку Амели Брэстед восстановят, по крайней мере, так сказали в Сент-Мунго. Во флаконе оказалось Разъедающее зелье, страшная пакость, действующая, как кислота, - если бы жидкость попала на лицо, шрамы Гарри были бы обеспечены. В худшем случае он остался бы без глаз.

Но он должен был, конечно, должен был сам применить «фригидус», заклинание заморозки. А он вместо этого среагировал автоматически, как в дни войны с отрядами Упсов.

Для лучшего аврора страны это была далеко не лучшая операция. Да, это случилось в месте, где он не ожидал нападения, да, в тот момент его внимание было рассеяно, но кому нужны эти оправдания, когда в зачет идет только результат.

Гарри покачал головой: что ж, все кончилось еще не так плохо, как могло; спасибо Зику. А раз так, лучше выбросить это из головы, потому что правильно говорят: «Не грызи себя за то, чего не сможешь изменить».

Гарри поднялся на второй этаж и остановился у порога спальни, прислонившись виском к косяку.

Драко, розовый после ванны, сидел, полуголый, в кресле: на голове у него было надето что-то вроде маленького железного ведра; он намурлыкивал сквозь зубы мелодию какой-то арии.

Гарри всхлипнул обессилено, вцепившись пальцами в деревянный косяк: зрелище, представшее перед ним, оказалось последним штрихом на палитре нервов сегодняшнего послеобеденного дня; Сириус нерешительно посмотрел на хозяина, перевел взгляд на диковинное чудо в кресле и неуверенно гавкнул.

Тонкая рука мгновенно взметнулась, приподнимая ведро; показались нахмуренные брови и Драко, прожигая аврора насквозь рассерженным взглядом, спросил:

– В чем дело, Поттер?

Гарри вцепился зубами в руку; плечи его тряслись, но он сумел выдавить в передышках между всхлипами:

– Н-ни в чем, - развернулся и побрел вниз.

В гостиной он упал на диван и хохотал так, что у него даже заболел живот. Сириус вторил ему радостным лаем.

Когда аврор перестал, наконец, молотить диванную обивку кулаками и возить по ней ногами в носках, и перевернулся, он увидел строгий лик Драко, сидевшего в кресле и вцепившегося в подлокотники так, что суставы у него от напряжения побелели.

– Браво, - сухо сказал Малфой.

Он был в рубашке и брюках, светлые волосы тщательно (как на выход) уложены, тонкие брови сведены, а выражение лица можно интерпретировать только как «грозовое»:

– Это было великолепно. Не хочешь исполнить на бис?

Гарри отдышался, украдкой постарался вытереть слезы и сказал почти искренне:

– Извини. Это не было связано с тобой. Точнее, не совсем было… В общем, не бери в голову, - неуклюже закончил он оправдания.

Драко вскочил, на его бледных щеках розами проступил румянец: