Вирус «Reamde»
Шрифт:
– Строго говоря, во вторник от полуночи до десяти утра нет вообще ничего – даже логов, – заметил Корваллис. Он провел пальцем по колонке со временем и датой. – Видишь, крон исправно работал в пятницу, субботу, воскресенье и понедельник. В одиннадцать часов вечера в понедельник есть запись…
– И дальше пропуск. Ни одного лога до десяти утра во вторник.
– И дальше крон работает в обычном режиме до двух часов ночи четверга.
– И тогда же записан большой видеофайл, – заметил Ричард. – После опять ничего, потому что уничтожили сервер. Кто-то забрался к Питеру в ночь со среды на четверг, через два дня после исчезновения Питера и Зулы. Вор знал, что квартира пуста, следовательно, он либо соучастник, либо дружок
Корваллис кивнул:
– Все сходится. Как только уничтожили компьютер, перестали поступать логи.
– Непонятно только, что значит пропуск начиная со вторника, – сказал Ричард. – Как будто отключалось электричество. Но этого не может быть. Там источник бесперебойного питания.
Корваллис покачал головой.
– Сбой питания отразился бы в логах. Я ничего такого не видел.
– И какие у тебя объяснения?
– Ответ простой и очевидный: файлы стерли вручную. Кто-то знакомый с системой вошел между девятью и десятью часами вторника и стер все файлы, сгенерированные после полуночи.
– Но это устройство резервного копирования, – напомнил Ричард.
Корваллис поднял глаза.
– Да, поэтому я сказал «кто-то знакомый с системой». Он знал про устройство резервного копирования и тщательно удалил и оригиналы, и копии.
– Другими словами, это сделал сам Питер, – заключил Ричард.
– Такой вывод напрашивается.
– Значит, он в сговоре с бандитами…
– Или ему приставили к виску пистолет, – предположил Корваллис и тут же вздрогнул, увидев, как Ричард переменился в лице.
– И что мы имеем в итоге? – спросил Ричард.
– У полиции будут эти же самые данные. – Корваллис кивнул на компьютер. – Если она не обратится за расшифровкой в АНБ, то дальше наших выводов не уйдет. Остальных данных – т’эрровских логов, по которым мы вычислили Уоллеса, – у копов не будет, если только они не придут к нам с ордером.
– Они без проблем вычислят Уоллеса – его машина стоит во дворе, – напомнил Ричард.
– Думаю, остается только ждать, пока они соберут новые данные по Уоллесу. Пусть расследование идет своим чередом.
– Этого-то я опасался, – кивнул Ричард. – А можешь оказать мне еще одну услугу?
– Конечно.
– Проверяй т’эрровские логи. Сообщишь мне, если будет какая-нибудь активность с этих аккаунтов.
– Уоллеса и Зулы?
– Да.
– Я настрою крон прямо сейчас.
– С часовым интервалом?
– С минутным.
– Вот это мне нравится!
– Еще что-нибудь? – спросил Корваллис, разминая пальцы, примерно как боксер прыгает в углу ринга.
– Думаю, есть целый комплекс аккаунтов, связанных с теми ребятками в Сямыне.
– Теоретически – да, – подтвердил Си-плюс. – Но они старательно шифруются. Скажем, не носят золото на себе, а прячут по тайникам в Торгайских предгорьях.
– Где никто, кроме нас, его не увидит, – закончил его мысль Ричард. – Мы с нашими админскими привилегиями можем прошерстить всю базу данных и найти каждый золотой слиток в тех краях?
– Конечно.
– А потом вернуться к логам и узнать, кто положил золото в конкретный тайник?
– Да.
– За этими персонажами надо установить что-то вроде слежки. Следить за ними всякий раз, как войдут. Проверять их ай-пи-адреса. По-прежнему ли они в Сямыне? Или куда-нибудь перебрались? Есть ли у них сообщники в других местах?
Корваллис молчал.
– Я что-нибудь упустил? – заволновался Ричард.
– Ничего.
– Почему мы не сделали этого давным-давно?
– Потому что именно этого потребовала бы от
– Так мы предоставили этим ребятам с «REAMDE» полную свободу действий? – От нахлынувшего жаркого стыда Ричард повысил голос. На его эмоциональном радаре одна за другой возникали Музы-Мстительницы, словно советские бомбардировщики, летящие со стороны Полюса.
– В общем, да…
– Так вот, на то время, пока не доказано, что они никак не связаны с исчезновением Зулы, политика компании изменяется.
У моджахедов был кой-какой шанцевый инструмент, прихваченный из Китая: насаженные на полуметровую деревянную ручку лопатки, у которых штык поворачивался, так что получался либо совок, либо кирка. Дорожку от самолета к дому с работающей печкой сперва протоптали, потом расчистили этими лопатами. По ней в дом перетащили вещи. Самолет стоял на земле уже несколько часов, и все это время температура в нем опускалась. Зула одно за другим стаскивала с койки одеяла и куталась в них, становясь все больше похожей на традиционную исламскую женщину. В какой-то момент ее напугал треск изнутри самолета, потом она сообразила, что моджахеды отдирают все, что может пригодиться. Впрочем, это были только догадки, потому что боевики закрыли дверь в салон, а на попытку Зулы приоткрыть ее и заглянуть в щелку отреагировали нервно.
Впрочем, какое-то время спустя Джонс распахнул дверь, впустив морозный, но живительно-свежий воздух, и поманил Зулу рукой, давая понять, что ее путешествия на частных самолетах окончены. Нельзя сказать, чтобы она об этом пожалела.
Зула вышла в салон. Там было темнее, чем она ожидала: боевики раскурочили стены, так что куски пластиковой обшивки и клочья термоизоляции свисали на иллюминаторы. Дверь в кабину пилотов была закрыта, и оттуда свет тоже не шел. Спотыкаясь в замусоренном проходе между креслами, Зула разглядела, что дверь сильно повреждена – возможно, тем же суком, который убил Павла, – и из-под нее натекла лужа крови, которая теперь то ли густела, то ли замерзала на полу у выхода. Зуле ничего не оставалось, кроме как наступить в нее и идти дальше, оставляя кровавые следы на снегу, и без того покрасневшем на несколько метров от самолета. Впрочем, подняв глаза от кровавой дороги террористов, она увидела затянутое белыми облаками небо и ощутила запах сосновой хвои и дождя. То был не сухой арктический холод с температурами много ниже нуля, а промозглая зябкость северо-западных гор, пробиравшая до костей еще хуже. Зула плотнее закуталась в одеяла и двинулась по тропе к домику. Никто ее не сопровождал – за ней, кажется, вообще не следили. Боевики не хуже ее знали, что при попытке бежать она на первом же шаге увязнет в снегу и замерзнет раньше, чем окажется вне радиуса действия автомата.
В доме было темно и душно: печку натопили чересчур жарко. Раскаленное железо пахло остро и резко, как кровь Халида, но не забивало затхлость сырого, долго закупоренного помещения. Первая комната занимала всю ширину бытовки – футов восемнадцать – двадцать, по прикидкам Зулы. Правый угол служил кухней. Дверцы шкафчиков были распахнуты. Когда дом консервировали – на зиму или на неопределенный срок, – все стоящие вещи забрали. Осталась кое-какая разномастная посуда, по большей части самая дешевая, какую можно купить в «Уолмарте». Печка стояла в левой передней четверти помещения, и на ней шипела и подпрыгивала набитая снегом мятая алюминиевая кастрюлька. За печкой располагался прямоугольный стол на шестерых, видимо, и обеденный, и рабочий; дальше у стены помещался компьютерный стол и стеллаж; справа стояли диван, кресло, журнальный столик и старый телевизор с кассетным видеопроигрывателем – последний штрих датировал обстановку лучше, чем что-либо другое. Дверь в задней стене вела в довольно длинный коридор: Зула решила, что там туалет и спальни.