Вирус «Reamde»
Шрифт:
У почти потухшего костра тесной кучкой дремали шестеро подростков обоего пола. Разбросанные вокруг пустые бутылки из-под пива и обертки от фастфуда давали вполне ясное представление о том, как они провели прошлый вечер. Им хватило ума заранее позаботиться о спальниках и одеялах на случай ночевки. Когда Соколов подошел поближе, один из подростков встал и неверной походкой удалился на достаточную, по его разумению, дистанцию, где можно вытащить член и отлить, не смутив женскую половину компании, если та вдруг не спит. Соколов с одобрением отметил, что в этом смысле мальчишка ведет себя предусмотрительно и постоянно оглядывается.
Когда Соколов был от него в нескольких шагах, тот все еще извергал на зависть крепкую юношескую
– Что это за место? – спросил Соколов.
– Парк «Голден-Гарденс», – ответил подросток, наивно полагая, что Соколову это хоть что-то прояснит.
– Как название города?
– Сиэтл.
– Спасибо.
Когда Соколов уже проходил мимо, подросток полюбопытствовал:
– А ты, типа, с поезда спрыгнул?
Между пляжем и домами тянулось железнодорожное полотно.
– Типа, – подтвердил Соколов. Потом кивком указал на юг вдоль берега. – Автобус?
– Да. Иди в сторону яхтенной пристани.
– Спасибо. Хорошего дня.
– И тебе. Приятной прогулки, чувак.
– Моя задача – другая. Хотя спасибо. Удачно отлить.
День 19
План Оливии поскорей свалить из гостиницы и, не теряя вчерашнего темпа, взяться за дело во многом оказался до глупости наивным. Накануне она уснула прямо в одежде и кое-что не успела: например, сходить в душ, проверить почту и связаться с инспектором Фурнье, который любезно выслал ей полицейские отчеты. После того как ее разбудил звонок Шеймуса, Оливия взялась подгребать хвосты. Посещение душа прошло быстро и по плану. Все остальное – нет. Мимолетный, как ей представлялось, просмотр почты обернулся погружением в унылую трясину. Когда Оливия в первый раз подняла голову от писем, полутора часов как не бывало, а конца-края даже не просматривалось. Электронные письма, разосланные ею в начале операции, породили сеть тредов, в которых она теперь основательно увязла, а в ответах уже грозились устроить телефонное совещание в режиме конференц-связи. Поспешное бегство Оливии из сиэтлского офиса ФБР сбило с толку и рассердило ее коллег, которых теперь следовало соответственно ввести в курс дела и успокоить. При этом все они постепенно узнавали о расшифрованной записи с камер в доме Питера. Оливия видела, как известие распространяется по сети агентов через рассылку и начинается обсуждение, что делать дальше. Было субботнее утро, фэбээровцы строчили ответы с бровки футбольных площадок, где играли их дети. Письма с пометкой «не в офисе» метались туда-обратно, как шарики в пачинко. Источник видеозаписи представлялся до крайности необычным: ключ расшифровки раздобыли на Филиппинах в бумажнике мертвеца, сделал это венгр, который затем передал ключ через находящегося в Канаде американца, причем их контакт происходил на вымышленной планете. Оливии пришлось вмешиваться и разъяснять, что к чему.
И это только что касается ФБР и Сиэтла. Оливия сглупила, когда поделилась с Лондоном планами рыскать по Принс-Джорджу в поисках нужной видеозаписи; начавшиеся споры и попытки ей помочь только мешали.
Она так и потонула бы в е-мейлах, если бы не позвонил Фурнье, у которого вдруг взыграло гостеприимство, и не пригласил на чашечку кофе. Договорились встретиться через полчаса в фойе. Оливия сложила вещи (плевое дело – она почти ничего не распаковывала, а половина барахла так и лежала в машине), потом решила посмотреть в Гугле дорогу до Принс-Джорджа.
И призадумалась. Ехать туда семьсот пятьдесят километров. Это одиннадцать часов плюс остановки на поесть и пописать. Как-то уж слишком. Оливия стала грешить на Гугл, не предложил ли тот по ошибке какой-нибудь бредовый извилистый маршрут. Но нет, вполне прямой. Принс-Джордж в самом деле далеко. До него как
Оливия посмотрела, не летают ли туда раз в час самолеты. Оказалось, в день есть лишь несколько рейсов, причем на ближайший можно успеть, если отменить завтрак с инспектором и сейчас же рвануть в аэропорт, что стратегически не очень умно. Поэтому она заказала билет на рейс ближе к полудню.
Затем спустилась в фойе на кофе со сконами. Отчего-то она представляла Фурнье этакой помятой квебекской версией лейтенанта Коломбо, причем годам к пятидесяти, однако увидела спортивного человека едва за тридцать, в стильных очках, в которых тот выглядел еще моложе. То, что она ошибочно принимала за холодность, было, вероятно, деловыми манерами жителя континентальной Европы, совершенно непохожими на раскованность фэбээровцев. Оливия тут же предположила (и Фурнье вскоре это подтвердил), что он несколько лет прожил во Франции, где и приобрел профессиональные манеры вместе со вкусом к хорошим оправам. А статус Оливии как агента МИ-6, работающего на чужой территории, не позволял ему держаться менее формально. Теперь же, при личной встрече, он был необычайно мил и обходителен.
Тут Оливия не удержалась и поведала ему о своих планах искать в Принс-Джордже стратегически расположенные камеры. Фурнье сел поудобнее, погладил модную щетину на подбородке, глубоко задумался и, наконец, сказал:
– В идеальном мире вам не пришлось бы лично ехать на поиски. – Он очень театрально пожал плечами и склонил голову набок. – Но, учитывая данность, боюсь, вы правы. У нас нет ни доказательств, что Джонс хотя бы приближался к Канаде, ни поводов видеть криминал в исчезновении охотников, поэтому искать те записи обычными способами было бы… как бы это помягче… трудоемко.
Фурнье явно ожидал встретить слегка тронутую бабу, однако, поговорив с Оливией лично и услышав ее часть истории, поменял мнение. И даже засомневался, действительно ли охотники банально заблудились и насмерть замерзли. Версия Оливии его несколько развлекла – с такой гипотезой унылое расследование станет хотя бы увлекательнее.
Оливия же следила за разговором с большим трудом. Зачем она вообще сунулась проверять почту? Теперь только и мыслей, что о тоннах е-мейлов, падающих в ящик. Оппоненты излагают доводы и не получают ответов, сторонники просят разъяснений, которые она не может им дать. Ей бы вести себя полюбезнее, быть Фурнье признательной, наслаждаться каждой минутой беседы, а она, с облегчением заметив, что чашка инспектора опустела, тут же начала прощаться со слов «ну, что…».
Потом дала обещание отписаться из Принс-Джорджа, пожала Фурнье руку и уехала в аэропорт. И до тех пор пока не сдала прокатную машину и не села в автобус до терминала, запрещала себе доставать телефон.
Тут на Оливию обрушилась лавина е-мейлов. К этому времени в темах писем царил полный дурдом: было вообще непонятно, о чем пишут, – но в одном, на самом верху – оно пришло пару минут назад, – значилось лаконичное: «Нашли!» От фэбээровца из Сиэтла.
Оливия тут же позвонила ему на сотовый. Агент Ванденберг. Рыжий мичиганец из Грэнд-Рэпидз.
– Объявляю свою электронно-почтовую несостоятельность, – сообщила она.
– Понимаю тебя, Лив. Такая фигня случается со всеми.
Это вам не европейские манеры Фурнье.
– Просто расскажи, как вам удалось.
– Пока не знаю, – нарочито раздолбайским тоном ответил агент Ванденберг.
– В теме написано: «Нашли». Кого нашли?
– Наверное, правильнее было написать «узнали», – ответил Ванденберг после неловкой паузы. – Один из наших с ходу узнал того, кто спер винтовку. Игорь. – Произнося имя, агент хихикнул. – Этот Игорь проходит по куче дел. Формально он легальный мигрант. А в остальном – уголовщина. Но железных доказательств на него до сих пор не было.