Вирус «Reamde»
Шрифт:
Он сошел за одну станцию до аэропорта и мили полторы топал как раз по такому району. Телефоном Соколов еще не обзавелся, но прикупил в центре карту, а адрес Игоря был у него в записной книжечке, с которой он не расставался с самого начала приключений.
Дом стоял в тупичке; за ним поднималась насыпь скоростного шоссе, заросшая ежевикой и плющом, – этот ковер уже задушил несколько деревьев и подбирался к навесу на заднем дворе. Однако дом Игоря и его приятеля Влада выглядел куда приличнее соседних. На подъездной дорожке стояли две машины: обе на ходу, мхом не заросли. Мусор на веранде тут не хранили и принимали серьезные меры предосторожности: передние окна забрали крепкой стальной сеткой, а на дверь поставили
Страх Игоря поначалу вызвал в Соколове лишь некоторое недовольство: досадно терять время на такие заминки, – но нельзя же винить человека за предусмотрительность. Соколов вынул из кармана руки и показал пустые ладони.
– Только на пару часов. Потом я уйду. Совсем.
Являться именно сюда – решение как минимум спорное. Соколов обдумывал его всю дорогу на контейнеровозе.
Однако надо же было куда-то идти и чем-то заниматься. На жизнь он зарабатывал единственным способом: как консультант по безопасности. Соколов свободно говорил только по-русски и имел российский паспорт, а это сужало поле его возможной деятельности. Как вариант: вернуться в Россию и уйти в леса, где до конца дней валить деревья и охотиться на оленей, но он привык к большим городам, солидным зарплатам и, по-другому не скажешь, к уважению за то, кто он такой и чем занимается. Большинство его клиентов совершенно не походили на Иванова, да и сам он работать на людей вроде Иванова больше ни за что не станет. Однако крайне неприятные события последних недель следовало объяснить и владельцам обчищенного Ивановым общака, и семьям ребят, которых убил Джонс. Соколов не сомневался, что все это можно объяснить. Хозяева общака, в сущности, люди разумные и ценят, когда к ним проявляют уважение. В случившемся с Уоллесом и Ивановым они уловят своего рода поэтическую притчу о справедливости. Иванов получил ровно то, чего хотел: погиб, пытаясь вернуть общак. Прекрасная назидательная история: смотрите, какая кара настигает того, кто крадет доверенные ему деньги. Она точно сработает – стоит только изложить ее тем, кого предал Иванов.
А вот простят ли Соколова – трудно сказать. Гарантий нет. Впрочем, шанс есть, если действовать так, как он задумал. Если же скрываться и бегать от этих людей, они решат, что их не уважают, и станут относиться к нему куда подозрительнее.
К такому выводу Соколов пришел во время первой половины путешествия через Тихий океан. Встал вопрос, как с этими людьми связаться. Просто позвонить из первого же таксофона на берегу – неосмотрительно. Это значит продемонстрировать, что он в отчаянии.
А сесть в автобус и поехать прямиком к Игорю – вполне разумно, поскольку человек отчаявшийся так не поступит. Тем более тот, кому есть что скрывать: очевидно же, что от Игоря поползут слухи о возвращении Соколова. Нет, это хороший способ спокойно сообщить тем, кого предал Иванов: «Я жив, выбрался из Китая. От вас не убегаю, и скрывать мне нечего. Выйду на связь, как только немного сориентируюсь».
В каком-то смысле визит к Игорю – ни к чему. Соколову хватает денег и на мотель, и на автобусный билет. Просто зашел в гости к знакомому.
Однако Игорь почуял, что все это как-то не складывается, и потому так занервничал, так насторожился.
Тем не менее Соколова он впустил. Все трое очень натянуто поздоровались и засели на кухне за стол, на котором валялись русские газеты, стояли недопитые кружки с холодным кофе и грязные тарелки из-под хлопьев. Сквозь сетку на окнах пробивался тот самый характерный для этой части планеты зябкий серебристый свет, при котором видно все, хотя прямо он ни на что не падает.
– Я только что спрыгнул с контейнеровоза из Китая, – сказал Соколов. Если Игорь не будет разбалтывать все подробности, то пусть хотя бы станет известно, что именно по этой, а не по какой-то
– Уже звонил кому-нибудь?
– У меня нет телефона. Говорю же: я в прямом смысле спрыгнул с этого гребаного корабля и сразу поехал сюда.
– То есть ты не знаешь, что происходило в последние две недели.
– Последние три. Из Сямыня мы тоже не очень-то выходили на связь.
– Ну тогда сейчас – самое время. Многие ничего не понимают. Злятся.
Соколов ухмыльнулся:
– С тобой, похоже, побеседовали.
– Я уже думал, я труп, – бесстрастно сказал Игорь. Соколов глянул на Влада, надеясь, что тот втянется в разговор, но Влад – тощий, чуть моложе Игоря, с длинными нечесаными волосами, – задвинув стул в угол кухни, теперь сидел, сунув руки в карманы свободной кожаной куртки, как бы намекая, что из карманов на Соколова кое-чего направлено. Когда вламывались в дом к Питеру, Влад был лишь на подхвате, но, по сути, оказался замешан одинаково с остальными. Соколов подозревал, что Влад сидит на метамфетамине.
Прямо над домом пронесся самолет из аэропорта Сиэтл-Такома, заставив их на время умолкнуть.
– По мне, так вроде живой, – ответил наконец Соколов.
Игорь кивнул.
– Устроили что-то вроде расследования – как еще это назовешь? Кое-кто хотел знать, куда сбежал Иванов и что натворил. Подозревали всех. Я пробовал объяснить насчет Уоллеса, насчет вируса. – Игорь пожал широченными плечами – будто бочка упала с грузовика. – А что я в этом понимаю? Пересказал что слышал: китайский хакер, «Т’Эрра», Зула. Попытался как-то все это увязать. Через некоторое время они успокоились.
– Именно. Как я и предполагал. Успокоились, когда им объяснили. Ты поступил совершенно правильно, – сказал Соколов не столько для Игоря, сколько для тех, кому их разговор станет известен позже.
Он решил не дожидаться вопроса, написанного на лице Игоря, и сообщил:
– Теперь это моя забота.
– Отлично.
– Самое главное, чтобы я добрался до них, не вляпавшись в проблемы с миграционной службой или с полицией.
– Да, понимаю.
– Поэтому я и пришел. Беспокойств не доставлю. Мне надо только принять душ, перекусить, собраться с мыслями – и меня нет.
– Деньги нужны? – подозрительно спросил Игорь.
– Да нет.
Игорь успокоился.
– А то могу дать.
– Как я уже сказал, мне надо несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Пересчитаю, сколько у меня осталось, и, может, попрошу.
– Душ – там, – указал Игорь одними глазами.
Пол в доме был рыхлый, неровный – видимо, подгнивший и подточенный насекомыми. Дверную коробку ванной скособочило в параллелограмм, а хлипкая дверь осталась прямоугольной; Соколов смог закрыть ее, только как следует навалившись, потом запер на крючок, который поставили, когда врезной замок перестал работать. Похоже, как раз из ванной по всему домишке и тащило грибковой плесенью. Соколов включил душ и задернул занавеску, чтобы вода не лилась на пол. Потом, не раздеваясь, сел на унитаз прямо за дверью, вынул «макаров» и дослал патрон. Маловероятно, что Игорь вдруг выбьет дверь, а Влад станет наобум палить в душ, но не исключено. Тогда обидно будет оказаться неготовым.
Он взглянул на часы, устроился поудобнее и просидел так пятнадцать минут, размышляя об Оливии, Зуле, Чонгоре, Юйсе и Питере.
На его глазах из здания выбежала только Зула. То есть Чонгор и Питер погибли, а Юйсей занялось Управление общественной безопасности. Очень жаль, но ничего не поделаешь.
Что сталось с Зулой, можно только гадать. В книжном, покупая карту, Соколов полистал газеты – имя Абдуллы Джонса не проскальзывало. Потом просмотрел еженедельники с обзором главных событий за последние полмесяца. Тоже пусто.