Вирус самоубийства
Шрифт:
— Я думала, что это была шутка.
— Это и была шутка. Потому что назвать эти утехи любовными может только абсолютный идиот или полный извращенец, а я себя ни тем, ни другим не считаю. И я не хочу ничего от тебя скрывать. Не хочу, чтобы между нами были секреты, поэтому признаюсь, что в сексуальном плане меня одинаково привлекают и женщины, и мужчины. Честно говоря, мужчины возбуждают меня даже больше, чем женщины. Но к тебе это не относится, ты человек особенный, поэтому меня и тянет к тебе, как магнитом. Антон, ты уникальная женщина! Ты
Антонина молчала. Всего лишь сутки назад она даже не могла предположить, что станет участницей подобного разговора. Она слушала странные излияния режиссера и не могла понять, кто он на самом деле: глубоко несчастный художник, дьявол-искуситель или просто избалованный эгоист. Еще вчера она считала его самым близким и дорогим человеком, ради которого она была готова на все. Но сегодня она видела перед собой абсолютно чужого, практически незнакомого ей персонажа.
Пауза затянулась. Игорь по-прежнему смотрел в окно. Его спина застыла неподвижно, а руки были сжаты в кулаки. Антонина нарушила молчание первая:
— Но почему мужчины? Почему не женщины? В театре столько красивых молодых актрис… Я бы это поняла.
— Это необъяснимая природа человека, жажда познания и новых ощущений. Это заложено в каждом. Прислушайся к себе: неужели тебе самой никогда не хотелось переспать с женщиной?
— Конечно, не хотелось! Мне даже сама мысль об этом противна!
— Это потому, что ты пока еще просто не готова к такому эксперименту. Поверь мне, придет время, и ты тоже захочешь чего-нибудь остренького, с перчиком. И это время наступит раньше, чем ты думаешь, ведь ты тоже творческий человек.
— Но почему Сашок? Ведь он же… он же никто!
— Вот видишь, ты сама ответила на свой вопрос. Именно потому, что он никто! И все это ничего не значит. Это всего лишь естественная потребность. У человека, как и у любого другого животного, потребность в сексе является такой же естественной, как потребность в пище, воде или опорожнении кишечника: ее нужно удовлетворить и жить дальше. Она не имеет ничего общего с человеческими отношениями.
Девушка молча взглянула на часы: часовая стрелка медленно подползала к цифре «десять», а ей казалось, что прошла уже целая вечность. Она поднялась с дивана:
— Я пойду. Мне действительно пора на работу.
Игорь повернулся лицом к Антонине, и она увидела, что по его щекам ручьем текут слезы. Дрожащим голосом он тихо прохрипел:
— Антон, я не хочу тебя потерять. Ты мне нужна. Я просто не могу себе позволить потерять тебя!
— Ты меня уже потерял. Извини.
— Не уходи, Антон, я без тебя не выживу…
— Прощайте, Игорь Борисович!
Антонина постояла еще пару секунд, а затем резким шагом направилась к двери. Игорь сделал неопределенное движение, как бы раздумывая, остановить девушку или дать ей уйти. В этот момент в коридоре послышались громкие голоса, и в дверь постучали:
— Игорь Борисович, вы заняты?
— Входите!
Вошел
— На сцене сработали пожарные датчики, и я пошел проверить. Смотрю, среди сцены стоит эта корзина, а из нее идет дым. Наверное, монтировщики опять курили перед работой там, где не положено, и бросили в мусор непотушенный окурок. И ведь не сознаются, поганцы! Твердят, что это не они, и все тут! Сколько раз им говорил, что нельзя на сцене курить! Вот устроят пожар, и весь наш театр закроют к чертовой матери! Хорошо еще, что я вовремя спохватился. Если бы приехали пожарники, то пришлось бы платить за ложный вызов.
— Ну, ладно, Василий, не ругайтесь.
— Я, Игорь Борисович, пришел не по этому поводу. Они уже не первый раз курят на сцене. Я им давно говорил, что это опасно, там же декорации и прочее. Но они не слушают, говорят, мы аккуратно. А теперь из-за них сгорела нужная вещь. Декорация, что ли.
— Что за вещь?
— Да вот в корзинке лежит. Я просто пришел сказать, чтобы вы ее не искали. Ее уже не исправить, она сильно обгорела. Придется Вам ее заново заказывать.
Игорь Борисович подошел к охраннику и заглянул в корзинку. Из кучи пепла от горелой бумаги на него укоризненно смотрела обугленная голова Дарумы.
Режиссер взял корзинку в руки и сказал:
— Спасибо, Василий, что вы проявили бдительность. Вы очень хорошо работаете. Но на этот раз монтировщики действительно не виноваты. Это я проводил эксперимент с декорациями и немного недоглядел, вот и устроил небольшой пожар. Я принимаю ваши замечания и обещаю, что этого больше не повторится.
Охранник сбавил тон и добавил уже спокойнее:
— Я не знал, что это Вы. Тогда, выходит, зря я на них ругался. Но я все равно не буду перед ними извиняться, пусть не курят на сцене.
— Не извиняйтесь. На сцене действительно курить нельзя.
— Простите, Игорь Борисович, что побеспокоил.
Охранник вышел, прикрыв за собой дверь.
Антонина, которая во время этого разговора стояла в стороне и молча наблюдала за происходящим, в упор посмотрела на режиссера и, не сказав ни слова, направилась к двери. Игорь миролюбиво улыбнулся:
— Антон, а Даруму ты зачем сожгла? Он-то чем виноват?
— Вы же сами сказали, что если Дарума не исполнит желания, то его нужно принести в храм и сжечь. Так я и сделала.
— Но он же исполнил твое желание! Посмотри, с каким успехом идет «Иллюзия гениальности» — аншлаг на каждом спектакле! И спонсоры считают, что это самая лучшая постановка из всего нашего репертуара. Так что с этим актом сожжения ты явно погорячилась.
— Нет, не погорячилась. Ничего он не исполнил. Сначала я вам действительно поверила и подумала, что эта кукла может исполнить мое желание, а теперь точно знаю, что не может. Да и глупо было бы надеяться на какую-то куклу!
— Но спектакль же получился отличный!