Вирус тьмы, или Посланник [= Тень Люциферова крыла]
Шрифт:
Помня отказ одного из таких магов — лемура Итангейи, Никита решил не сразу предлагать хозяевам участие в проекте «ограничения Люцифера», а сначала посмотреть и почувствовать, чем они дышат и о чем мечтают, однако ему не дали времени на анализ местной жизни, пусть и не с целью интриги или недобрых намерений. Ибо мир, куда они попали, был миром разумных насекомых. А именно — пчел.
Конечно, прокол хронобарьера мог забросить их в любую область следующего хрона, в том числе в космос, в недра звезды или планеты, в газовую туманность и прочее, но Дадхикраван, во-первых, тоже владел транслокацией, а во-вторых, помнил, где
— Кислород! — недоверчиво сказал Никита, втянув носом воздух. — Кислородно-азотная атмосфера! Нормально! А запахи — с ума сойти можно!
— Лично для вас, — меланхолически заметил Дадхикраван. — В мои времена здесь был другой состав газов. Видимо, те, кто живет здесь, знали о нашем появлении и соответственно подготовились.
— Но тебе ведь атмосфера не нужна никакая.
— А я и не играю главную роль, я конь, вы всадник, да к тому же еще не простой — Посланник, посвященный Пути. Каждый маг почтет за честь принять такого гостя у себя дома.
Никита вспомнил, как «встретили» Посланника на Земле, передернул плечами и забыл обо всем, завороженный пейзажем.
Лес, у стены которого они вылупились из «струны» хроносдвига, лесом назвать было трудно, скорее гигантским цветником. Его деревья по сути были цветами всевозможных форм и расцветок, красота которых не поддавалась описанию. Лес этот изливал музыку запахов, переливался всеми цветами радуги, пел и светился. Смотреть на него не отрываясь, получая никогда не испытанное наслаждение, можно было долгое время.
Голова закружилась. Сухов отвел глаза, прошептал:
— Наркоэстетика!
Дадхикраван, который не испытывал подобного экстаза, выдал пси-импульс, переводимый как пожимание плечами.
— Странно, что на вас, людей, так действует простое визуальное наблюдение. Предназначение всех этих форм и радуг сугубо утилитарное — привлечь внимание насекомых для опыления цветов.
Никита улыбнулся.
— А вот тут, дружище, позволь с тобой не согласиться. В чем, в чем, а в созерцании красот есть особый смысл, неподвластный расчету и анализу в стиле рацио.
Дадхикраван не стал возражать.
Сухов перевел взгляд на город, сооруженный разумными пчелами, и снова замер. Перед ним раскинулся архитектурный шедевр, равного которому он не встречал ни на Земле, ни в других Мирах Веера. Эстетический эффект потрясал! Создатели города владели не только законами пропорций, золотого сечения и золотого вурфа, но и законами глубокого воздействия формы, цвета, перспективы, сочетаний и тончайших переходов на психику созерцателя. Город был возведен не людьми и не для людей, но красотой его и гармоничным совершенством ансамбля мог не залюбоваться только слепой.
— Сказка! — прошептал Никита.
— Расширьте диапазон видения, — посоветовал Дадхикраван. — Электромагнитный спектр не отражает всех красот города. К тому же он многомерен. Пчелы — я их называю эльфами — увлеклись фантомологией, [76] и большая часть города — как подводная часть айсберга — видна лишь самим создателям.
Никита сосредоточился, расширяя сферу
76
Фантомология — воплощение в действительность таких материальных структур, которым в природе ничто не соответствует.
Сухов смог выдержать это переживание всего несколько секунд. Эхо обратной связи обрушилось на него волной тоски, горя и боли, и лишь ценой полуобморока ему удалось успокоиться и справиться с бунтом человеческого «я».
— Гиибель была права, — прошептал он, поддерживаемый Дадхикраваном, — во мне слишком много человека…
— Ну, я не вижу в этом ничего плохого, — ответил бывший темпорал. — К тому же вы до сих пор не раскрыли все свои резервы и не использовали всю глубину родовой памяти. Ваш потенциал никому не известен, и не этот ли факт пугает Великих игв? Уже очень давно по Вееру бродит легенда о грядущем пришествии Избавителя: вот, мол, придет Избавитель и освободит мир от скверны, пороков, адских сил и ненависти. Не о вас ли речь?
Сухов невольно засмеялся.
— Не увлекайся, Отшельник, я не Бог и не столь тщеславен, как Великие игвы, да и герой — вынужденный. — Он помрачнел. — Мне бы вернуть Ксению… а я пока не вижу средств, как это сделать. Соберу Семерых, а там посмотрим. Как называется этот Город Всех Городов?
— Никак. Я имею в виду — на человеческом языке. Можете называть его Эльфгард, или Дримтаун, или еще как-нибудь, не имеет значения.
— Пусть будет Эльфгард. Что ж, идем к твоим эльфам-пчелам? Интересно, как они выгля… — Никита не закончил.
Рядом, в нескольких шагах, проявилась вдруг из воздуха серебристо-прозрачная конструкция: трехметровый одуванчик, вплавленный в красивой огранки бриллиант. С тихим чистым звоном бриллиант превратился в ансамбль ничем с виду не скрепленных кристаллов поменьше, образовав нечто вроде ниши с сиденьями.
— Это явно не пчела, — изрек Никита. — И не эльф. Летательный аппарат? Такси, так сказать?
И, будто откликаясь на его слова, бриллианто-одуванчик превратился в… такси! В обычную, земную, вернее, российскую машину «Волга» тридцать третьей модели, с оранжевым фонарем на кабине.
— Ага! — сказал Сухов. — Я угадал. Конечно, лучше бы это был вертолет или… — Он не договорил.
«Волга» быстро, но плавно, трансформировалась в земной — опять же российский — вертолет серии «К» со сплошь застекленной кабиной и сдвоенным винтом.
— Не тратьте времени, — посоветовал Дадхикраван, развеселясь. — Это универтер, Машина Всех Машин. Конечно, в понимании нормального землянина. Она может трансформироваться в любую машину или устройство, способное работать в любых хронах в любом заданном режиме. По сути это совершенный фантомат с неограниченным запасом функций. Единственное его ограничение — непричинение вреда кому бы то ни было.