Вирус тьмы, или Посланник [= Тень Люциферова крыла]

Головачев Василий Васильевич

Когда Никита всей своей сферой гиперчувств объял Мир, в котором они очутились, ему показалось, что тот ему снится. Соседний с миром эльфов-пчел хрон представлял собой самое натуральное земное дерево, такое, как секвойя или эвкалипт, только гигантских размеров! По внутренней оценке Сухова, диаметр дерева достигал сотни километров, а высота не поддавалась никакому измерению. Судя по эху, оно уходило вниз и вверх на многие тысячи, если не миллионы световых лет! Из какой почвы оно росло, какие соки его питали, не знал и сам Дадхикраван, который с изумлением обнаружил, что не помнит подобного Мира.

Дерево не росло в пустоте, его окружала плотная и вполне пригодная

для дыхания атмосфера. Сила тяжести, прижимающая живущих на нем существ чуть под наклоном к вертикали, вернее, к оси дерева, почти равнялась земной. Освещалось же оно кольцом светящейся плазмы диаметром в три-четыре сотни километров: светился под влиянием каких-то процессов сам воздух. Этот плазменный кольцевой шнур, охватывающий дерево, дающий свет и тепло, скользил снизу вверх с двадцатичасовым циклом, и таким образом рассвет в этом мире наступал от «корней», а закат означал исчезновение «светила» за «кроной» дерева. Кольцо света следовало за кольцом, весь ствол колосса был окружен этими скользящими кольцами, и со стороны вся конструкция, наверное, представляла удивительное зрелище. А потом Никита разглядел то, что окружало дерево за пределами человеческого зрения, и ахнул: таких деревьев было много! Хрон, в котором они оказались, был лесом, а не отдельным деревом! В этом мире не было ни планет, ни звезд, ни пустоты, ни галактик — только бесконечный, удивительный, невозможный, с точки зрения землян, колоссальный лес.

— Кто же сотворил такой мир? — прошептал Сухов.

— Я!! — ответил кто-то рядом гулким, сверхнизким басом, так что качнулось дерево, на котором стояли прибывшие маги.

Никита вздрогнул, огляделся.

Они с Дадхикраваном стояли на серой морщинистой поверхности — коре гигантского сука, ответвившегося от мощной колонны дерева совсем недалеко, в сотне метров. Ствол дерева не ощущался стволом, он казался оплывшей, неровной, с гигантскими вздутиями и провалами, наростами и дырами серо-зеленой стеной, нависавшей над головой и терявшейся в дымке верхнего горизонта. По этой стене, представляющей собой толстую кору дерева, на которой росли не то колонии грибов, не то кустарники, можно было свободно подняться вверх или спуститься вниз, на другие ветви. Никого на ней Никита не увидел. И лишь перейдя на паранорм-зрение, разглядел рядом с деревом фигуру гиганта. Намеренно подчеркнутым движением положил руку на рукоять меча.

Гигант — рост неизвестен, все, что ниже пояса, скрывается в «вечерней» дымке атмосферы, туловище, поперечником всего лишь раза в два меньше диаметра дерева, тускло отсвечивает мириадами острых игл, — не был похож ни на человека, ни на какое-то другое существо, и все же имел кое-какие человеческие пропорции, пусть и доведенные до гротеска «руки», «туловище», «голову». Глаз, подобных человеческим или звериным, у него не оказалось, однако Никита почувствовал его взгляд, тяжелый, пристальный, изучающе-иронический.

«Это Гагтунгр, — просигналил Дадхикраван в пси-режиме. — Но этот хрон не принадлежал ему. Видимо, он создал новую структуру в порядке эксперимента, ведь он, как и Магэльф, тоже увлекся фантомологией».

— Не хватайтесь за оружие, Посланник, — пророкотал Гагтунгр; частоты его пси-диапазона лежали почти за пределами восприятия Сухова, и казалось, что голос Великого игвы доносится издалека. — Это невежливо, вы находитесь в моих владениях.

Никита покачал головой, не выпуская меча. Второй рукой достал инферно.

— Понятно, — сказал Гагтунгр. — Собственно, я уже выяснил, что хотел. Гиибель действительно

недооценила вас, как и Даймон, отчего и потеряла часть сущности. Я мог бы потягаться с вами, невзирая на игрушки в ваших руках, но это требует определенного расхода энергии, времени и напряжения, а я ленив. Вас же и без меня достанут… хотя не завидую тем, кто это сделает. До встречи, Посланник. Если она состоится.

Гигант исчез. Ни вспышки, ни грохота, ни шороха, словно выключили телевизор. Демономаги по своим владениям ходили бесшумно.

— Идем дальше, — сквозь зубы проговорил Никита, унимая дрожь в пальцах. Начинать драку ему не хотелось, к тому же он знал, что Гагтунгр прав: рано или поздно их достанут. Не застали бы врасплох, а там — кому повезет… И все же — почему он не напал?…

Глава 5

Они проскочили Дигм — прежний мир Гагтунгра, если верить Дадхикравану, который помнил свое пребывание в этом хроне, — не встретив ни одной живой души. Разглядывать красоты Дигма не стали, да и разглядывать, в общем-то, было нечего. Гагтунгр, вволю насытившись экспериментами со своей Вселенной, нечаянно «зажег» ее время и, не справившись с тушением, ретировался в соседний хрон, чтобы продолжать свои «исследования» там. Для чего ему понадобилось превращать тот Мир в чудовищный лес, знал только он сам.

«Горение» времени к моменту появления в Дигме Дадхикравана и его всадника привело к почти полному вырождению пространственно-временного континуума, и бывшая Вселенная Гагтунгра представляла собой колоссальной протяженности — на миллиарды парсеков! — уродливые соты, пересечение множества изогнутых, физически плотных поверхностей и плоскостей.

Следующий за Дигмом хрон, как ни странно, не подвергся нападению Великого игвы, а также не был разрушен Хаосом, хотя его и затронула болезнь пространственных искажений, не позволяющая сомневаться в прямом просачивании Хаоса.

Местность, где, продавив стенку хронобарьера, Дадхикраван опустил Сухова, с виду принадлежала планете: холмистая равнина в пятнах растительности, с восемью реками, текущими в гигантский провал диаметром в сто километров, с горами на горизонте, с белым небом, в котором угадывались контуры какого-то сооружения. На самом деле этот Мир был весь — на сотни и тысячи световых лет — таким же переплетением и пересечением поверхностей и плоскостей, как и в хроне Гагтунгра, но не мертвым — наполненным движением и жизнью.

Никита уже попривык к разнообразию условий в Мирах Веера, но удивляться и восхищаться не устал. Этот Мир, имевший не четыре измерения, а гораздо больше — около сотни, не мог его не заворожить. И это едва не погубило обоих, поскольку Дадхикраван считал, что Посланник видит и чувствует не меньше, чем он, и не предупредил о появлении нового действующего лица, вернее лиц. А именно: Гиибели на жругре.

Великий игва, потерявший в Гашшарве половину сущности, но оставшийся в живых благодаря многомерности бытия, не был настроен на переговоры или соревнования по ироническим пикировкам. Во-первых, потому, что тщеславие его было уязвлено: ему бросил вызов простой смертный, землянин, пусть паранорм, но даже не игва. Во-вторых, психика его была нарушена: половина Гиибели, много десятков его «я», была уничтожена Суховым, и восполнить потерю было уже невозможно. В-третьих, Посланник добрался почти до конца Пути и был посвящен, что давало ему статус не только офицера или мага связи, но и Избавителя, о котором складывались легенды во многих Мирах Веера. И в-четвертых, он стал серьезным противником.