Вирус убийства
Шрифт:
— Я договорился встретиться с Алексом в гимнастическом зале в воскресенье в четыре часа дня.
— Значит, не в три, как вы сказали мне, когда я разговаривала с вами на следующий день?
— Значит, не в три.
— Итак, вы встретились с ним в четыре. Он был один? — Да.
— С какой целью вы встречались с Петроу?
— Хотел с ним поговорить. Мы с ним часто разговаривали. И у нас всегда находились темы.
— Какая у вас группа крови, мистер Лонг?
— Прошу прощения?
— Скажите, какая у вас группа крови, сэр.
— «АВ», кажется. А что?
Выражение его лица ясно говорило, что он не имеет ни малейшего представления, зачем она завела этот разговор.
— Да
— Мы были друзьями.
— То есть любовниками?
Лонг ничего не сказал и уткнулся глазами в полированную поверхность стола.
— Вы были любовниками.
Никаких комментариев с его стороны не последовало и на этот раз.
— Вы были любовниками!
— Да! — торопливо проговорил он, словно не желая, чтобы она еще раз произнесла эту фразу в присутствии свидетелей.
— В тот день у вас с ним состоялось половое сношение?
— Нет… то есть да… но не сразу. Сначала мы с ним разговаривали.
— Вы могли поговорить с ним в гостиной наверху или отправиться на прогулку. Вы встретились с ним в гимнастическом зале, потому что хотели вступить с ним в сношение.
— Нет! — Протестующий вопль Лонга больше напоминал визг. — Мне было необходимо переговорить с ним без свидетелей. Чтобы обсудить некоторые вопросы, в том числе и конфиденциальные.
— Я еще раз спрашиваю: какие взаимоотношения складывались у вас с Петроу в это время? Какие чувства к нему вы испытывали?
Он со всхлипом втянул в себя воздух, глаза же у него выпучились, словно у утопающего.
— Это было настоящее сумасшествие, — произнес он через некоторое время. — Именно сумасшествие, иначе и не назовешь. Я ничего не мог с собой поделать.
— Вы хотите сказать, что не могли контролировать свои чувства по отношению к этому человеку?
Лонг кивнул.
— А каковы были его чувства по отношению к вам?
— Я знал, что он меня использует. Он и других использовал.
— Каким образом он вас использовал?
— Сначала он брал у меня деньги. Он нуждался в деньгах, и я был не прочь оказать ему поддержку. Да и зачем мне было ему отказывать? Он всегда аккуратно со мной расплачивался…
— Он расплачивался с вами, возвращая деньги?
— Нет. Другими способами.
— Своим телом.
Лонг промолчал.
— Своим…
— Да, тем, что водил со мной компанию!
— Но он был жадный парень, не правда ли?
— Да. Жадный и жестокий. Ему нравилось, что я из-за него страдаю.
— Что еще, кроме денег, было ему нужно?
— Как-то раз я сказал ему, что у меня появился шанс перебраться в Лондон и занять крупный пост в полиции метрополии. И он решил, что это для него важно. Он планировал открыть в Лондоне какой-то оздоровительный клуб и подумал, что ему могут пригодиться… скажем так, особые отношения с полицией. Я, разумеется, ответил, что это невозможно, но его не так-то просто было разубедить. Когда он решал, что ему что-то очень нужно, он ничего не желал слушать и ни с чем не считался.
Лонг тяжело дышал; на лбу у него выступили капельки пота.
— Должно быть, временами это казалось вам весьма обременительным.
— О да! Временами это представлялось мне настоящим бедствием.
— И что вы в этой связи предприняли?
— Когда я окончательно осознал, что урезонить его нельзя, а требования его безграничны, я забеспокоился. Даже, пожалуй, испугался. Однажды у меня была здесь деловая встреча с несколькими полицейскими офицерами. В конце встречи я разговаривал со старшим инспектором Таннером — тогда он был просто инспектором. Повинуясь мгновенному импульсу, я спросил его, не может ли он, действуя через неофициальные каналы, навести
— Когда состоялся этот разговор?
— За неделю или две до того злосчастного воскресенья.
— И что же произошло дальше?
— Таннер довольно быстро вернулся ко мне с докладом и сказал, что Алекс, будучи гражданином страны — члена ЕЭС, дискредитирующих его записей не имеет и что бумаги у него в полном порядке. Он прибавил, что в силу всего вышеперечисленного выслать его из Англии можно только в том случае, если он совершит уголовное преступление. Я знал, что если Алекс что-нибудь совершит, то первым делом обратится ко мне, так что и это не давало мне надежды. Мне оставалось только поблагодарить Таннера и оставить все как есть. Через пару дней после этого Таннер снова заговорил со мной об Алексе. Складывалось впечатление, что он узнал о нем много нового, в частности, кем и где тот работает. Кроме того, он установил, что я регулярно посещаю Стенхоуп. Таннер спросил, продолжает ли Алекс причинять беспокойство моим друзьям. Я ответил, что продолжает. Таннер спросил, не хочу ли я, чтобы он поговорил с ним и призвал его к порядку. Я ответил, что, на мой взгляд, предупреждение, исходящее от офицера полиции, вряд ли сможет его урезонить. Таннер расхохотался и сказал, что я при всем его ко мне уважении плохо представляю себе практическую сторону полицейской работы.
Лонг сильно потел. Его крахмальная, безукоризненно отглаженная рубашка, которую выбросила ему из спальни миссис Лонг, потемнела от пота на спине и под мышками.
— Вы согласились на это предложение Таннера? — Теперь, когда Лонг разговорился, Кэти задавала ему вопросы мягким, почти нежным голосом, не давила на него и лишь старалась направлять беседу с нужное русло.
— Нет, хотя я много думал о том, что он сказал. Как бы то ни было, я договорился о поездке на несколько дней в Стенхоуп в надежде, что мне удастся утрясти свои дела с Алексом, пока я буду там находиться. Но это оказалось почти неразрешимой проблемой. Он отказывался принимать меня всерьез. Когда я заявил ему, что больше не желаю иметь с ним ничего общего, он просто рассмеялся мне в лицо. Он также напомнил мне… — Тут Лонг сделал паузу и сглотнул, словно заново переживая одолевавшие его ужасные воспоминания всякий раз, когда он возвращался к ним мыслями. Кэти протянула ему стакан с водой, которую он выпил залпом, прежде чем продолжить свое повествование. — Он напомнил мне, что у него хранится письмо личного характера, которое я ему написал, а также сделанные им некоторые особого рода фотографии. — Лонг поник головой. — Поверьте, это был настоящий кошмар. Ничего хуже этого я и представить себе не мог.
— Что вы сделали после этого?
— Это было в пятницу. В субботу я виделся с ним и условился о встрече на следующий день. Я хотел предпринять последнюю попытку договориться с ним, уладить с помощью денег наши с ним… хм… — Он снова сделал паузу.
— Взаимоотношения, — подсказала Кэти.
— Вот именно. Но оптимистических чувств относительно результатов этой встречи я не испытывал. Поэтому я позвонил инспектору Таннеру и сказал, что контролировать Алекса становится все труднее и что он угрожает моим друзьям шантажом. Я объяснил, что они собираются предпринять еще одну, последнюю попытку урегулировать отношения с ним, но если она сорвется, им останется только одно: прибегнуть к помощи Таннера.