Вирус убийства
Шрифт:
Впервые за время их знакомства она заметила, как Бимиш-Невилл отвел глаза. Вопрос, который она задала, казалось, поразил его подобно удару грома.
— Что такое?
— Меня удивило, что на месте преступления не оказалось ключей.
— Ах вот оно что, — улыбнулся директор. — Ну разумеется. — Он сунул руку в карман и извлек из него связку ключей. — Извините, я совершенно про них забыл. Они и в самом деле лежали в кармане спортивного костюма Петроу.
«Было что-то еще, — решила Кэти. — Не ключи. Он думал, что я имела в виду нечто другое».
— Он также имел при себе ключ от храма, который в принципе должен висеть на доске в офисе. Я вернул его туда полчаса назад.
Она смерила его холодным взглядом.
— Что,
— Извините. Мне следовало сказать вам об этом раньше. Но мне казалось, что это не представляет особой важности… особенно в свете того, что случилось.
— А почему вы забрали ключи?
Он пожал плечами:
— Хотел взглянуть, что творится у Петроу в комнате. У меня не было уверенности, что находящийся в офисе второй экземпляр так уж хорошо подходит к его двери. В комнатах некоторых служащих замки довольно хитрые.
— Значит, вы побывали у него в комнате? — Хотя ее глаза сверкали, на Бимиш-Невилла это, похоже, не произвело впечатления.
— Побывал, но ничего не обнаружил. Ни прощального письма, ни записки. Ради этого, собственно, я и посетил его комнату. Я чувствовал свою ответственность…
— Перед кем? — воскликнула Кэти.
Он наклонился к ней через стол и с нажимом, вколачивая слова, как гвозди, произнес:
— Перед людьми, которым придется жить здесь дальше со знанием того, что он с собой сделал.
— А что еще вы для них сделали, доктор? Какие другие противозаконные поступки совершили?
— Так уж и противозаконные! — Он, пораженный и раздраженный ее словами, одарил ее неласковым взглядом, после чего откинулся на спинку стула, напустив на лицо непроницаемое выражение и стиснув руки, лежавшие на столе, в кулаки.
— Я хочу, чтобы вы немедленно проводили меня в его комнату, сэр, — сказала Кэти. — Вам придется показать мне, до чего вы там дотрагивались.
Не проронив ни слова, он поднялся с места и вышел из кабинета, придержав для нее дверь.
Они вернулись к той лестнице, мимо которой Кэти уже проходила, и поднялись по ней на чердак. Видимо, находившееся под крышей помещение на протяжении многих лет неоднократно перестраивалось, так как узкий коридор, по которому они шли, причудливо изгибался, совершая не отвечавшие никаким законам логики повороты. Остановившись перед одной из дверей, Бимиш-Невилл открыл ее, воспользовавшись имевшейся при нем связкой ключей.
— Прошу вас не входить, — сказала Кэти и прошла мимо него в маленькую комнату, обладавшую крохотным оконцем, которое было прорезано в крыше в том месте, где она понижалась, опускаясь под углом к скату. Под окном у стены располагался старомодный чугунный радиатор центрального отопления. Проникавший из окна в комнату тусклый свет выхватывал из сумрака комнаты предметы — кровать, стоявшую у кровати тумбочку с лампой, простой деревянный стол и такой же стул, пустую книжную полку, гардероб и комод с выдвижными ящиками. Единственными принадлежавшими жильцу вещами, которые находились на виду, были брошенная на одеяло греческая газета и лежавший на столе карманный, из ярко-желтой пластмассы, плейер «Уокмэн». Кэти остановилась неподалеку от двери и подумала, что вернется сюда позже — когда эксперты закончат свою работу в храме, чтобы осмотреть содержимое гардероба и выдвижных ящиков.
— Опишите мне, что вы сделали, когда открыли дверь и вошли в помещение.
— Ничего особенного. Ну, вошел… подошел к столу, остановился… — Он пожал плечами.
— Значит, вы прошли прямо к столу? В перчатках?
На лице у Бимиш-Невилла снова появилось недовольное выражение.
— Нет. Перчатки я оставил у себя в офисе перед тем, как сюда подняться.
— Что потом?
— Потом я осмотрелся и, не заметив ни конверта с письмом, ни прощальной записки, повернулся и ушел, заперев за собой дверь.
— Значит, мы не найдем ваших отпечатков ни на дверце гардероба, ни на выдвижных
Донельзя раздраженный ее словами, Бимиш-Невилл зло поджал губы.
— Это просто смешно! Впрочем, в одном или двух местах вы их, возможно, найдете.
— Так. В каких именно?
— Не могу сейчас вспомнить.
— Возможно, на дверце гардероба и на всех ящиках? — продолжала гнуть свое Кэти.
— Мне представляется, что с этими отпечатками вы переборщили, сержант. Вы относитесь ко мне… как бы это сказать… несколько агрессивно. Между тем я стараюсь по возможности с вами сотрудничать…
Вот так: он старается с ней сотрудничать, а она на него давит. Обдумав все это, Кэти решила не перегибать палку и сказала:
— Хорошо, доктор. На этом пока и остановимся. Мы поищем улики в других местах, а вы тем временем составьте список пациентов, которые предпочитали пользоваться услугами мистера Петроу.
Она повернулась и пошла было вслед за ним к выходу, как вдруг он остановился и повернулся к ней в узком пространстве коридора.
— Не слишком ли рьяно вы взялись за это дело, Кэти? Я бы на вашем месте малость придержал лошадей. Люди готовы простить неопытность, но чрезмерная настырность их раздражает.
Кэти оказалась от него так близко, что почувствовала доносившийся у него изо рта кисловатый запах — как от стряпни, миазмами которой, казалось, здесь все было пропитано. Она невольно от него отшатнулась; он же в следующее мгновение повернулся и, прежде чем она успела сказать ему хоть слово, зашагал дальше по коридору. В ней вновь разгорелась злость из-за того, что он — уже во второй раз — назвал ее по имени, и она подумала, что, возможно, проведет эту ночь без сна, подыскивая в уме подходящую ответную реплику, которая, к сожалению, не пришла ей на ум, когда это было нужно.
Спускаясь по лестнице, они услышали неясный шум, напоминавший отдаленный рокот толпы, который все нарастал. В скором времени на фоне общего гвалта стали проступать отдельные взволнованные выкрики.
«Что за черт?» — Бимиш-Невилл ускорил шаг и, промчавшись по коридору, остановился у арки в стене, где сплоченная когорта людей перегораживала выход в холл.
Детектив-констебль Даулинг, проявивший не свойственное ему красноречие, убедил руководство дивизионного подразделения в необходимости отправки всех имеющихся в наличии полицейских сил в большой дом. Приезд полицейских офицеров в клинику совпал по времени с перерывом в лечебном процессе, когда десятки пациентов направлялись в столовую, находившуюся рядом с главным холлом, чтобы перехватить по стаканчику диетического морковного сока. Эти два человеческих потока, преследовавшие разные цели, смешались в холле, создав страшную сумятицу, которая все более возрастала по мере того, как выходившие из расположенных в полуподвале процедурных кабинетов и комнат для групповых занятий пациенты присоединялись к своим зажатым в холле товарищам по несчастью. Рослые полицейские в черных дождевиках, с которых капала вода, воспринимали ситуацию довольно спокойно, подбадривая протискивавшихся мимо них в столовую пациентов добродушными возгласами вроде: «Прикрывайте спину, миссис» или «Втяни живот, парень!» Однако эти громогласные комментарии вкупе с бормотанием многочисленных полицейских раций лишь увеличивали общую неразбериху и добавляли оттенков к царившей вокруг разноголосице, придавая тем самым вторжению чужеродного элемента в стены клиники еще больше грандиозности. Пациенты, опустив глаза и запахиваясь в халаты, упорно прорывались к столовой, где они могли наконец оправиться от постигшего их унижения — предстать в дезабилье перед кучей незнакомых людей — и снова почувствовать себя в своей родной стихии. Кэти заметила миссис Кокрейн, которую толпа прижала к стене. В следующее мгновение маленькая женщина, отделившись от стены, вцепилась в руку одной из проходивших мимо пациенток и в страшном возбуждении затараторила: