Вирус убийства
Шрифт:
Когда они вошли в комнату, Кэти поняла, что Бимиш-Невилл разговаривал с заместителем главного констебля. Рядом с ним сидел инспектор Таннер.
Лонг жестом предложил вошедшим присесть и подождал, пока секретарша закроет за собой дверь. Стулья были мягкие и низкие, предназначенные для неформального общения за кофейным столом. Однако именно это обстоятельство вызывало у Кэти чувство дискомфорта.
— Думаю, сегодня на минутах экономить не стоит, — начал Лонг. — Мы собрались здесь, чтобы обсудить ход расследования самоубийства Алекса Петроу, которое имело место в Стенхоупской натуропатической клинике в не установленное точно время в ночь с 28 на 29 октября. Цель данной встречи — устранение известного смятения в умах, возникшего в связи с некоторыми аспектами этого дела.
Кэти не намеревалась вмешиваться в разговор, не выяснив досконально, какое направление
— Сэр, — перебила она Лонга, — если мы собрались здесь, чтобы обсудить ход расследования и некоторые аспекты этого дела, то присутствие на данном совещании доктора Бимиш-Невилла представляется мне совершенно неприемлемым.
Лонг поднял на нее глаза словно для того, чтобы она могла оценить степень испытываемого им недовольства и раздражения, после чего снова опустил их в лежавшие перед ним бумаги и некоторое время молчал. Казалось, он хотел, чтобы установившаяся тишина отрезвляющим образом подействовала на некоторые горячие головы, находившиеся в комнате.
— Доктор Бимиш-Невилл, — произнес он наконец тихим голосом, — выразил желание сделать заявление, которое, как он надеется, в значительной степени прояснит ситуацию. В этой связи мне бы хотелось заметить, что наша задача — не только стремление развеять туман вокруг этого дела, но и достичь скорейшего разрешения проблемы. Полагаю, это согласуется и с вашими намерениями, сержант?
— Так точно, сэр.
— Очень хорошо. Теперь, быть может, доктор повторит детективам все то, что он сообщил ранее мне и инспектору Таннеру?
Бимиш-Невилл некоторое время молчал, прикрыв веками глаза, потом дернул носом и согласно кивнул.
— Благодарю вас, заместитель главного констебля. Я очень рад, что мне представилась возможность уладить это дело. — Его голос постепенно набирал силу. — В этой связи я должен признать, что испытываю по этому поводу известное смущение. Я и представить себе не мог, что этот случай — несомненно, трагический по сути, но простой как выеденное яйцо, — будет столь усложнен и раздут… хм… до масштабов серьезного уголовного расследования. — На мгновение его лицо озарилось печальной болезненной улыбкой. — По мере того как оно разворачивалось перед моими глазами, обычная человеческая трагедия трансформировалась в некий вселенский кошмар. Мир в умах десятков людей, за которых я несу ответственность, а также покой и стабильность клиники оказались под угрозой. Я попытался спустить это дело на тормозах, но теперь понимаю, что совершил ошибку, так как тем самым поставил и себя, и членов обслуживающего персонала клиники в двусмысленное положение. В настоящее время мне бы хотелось снять возникшее между нами недопонимание и помочь привести это дело к простейшему разрешению, каковому, кстати сказать, следовало отдать предпочтение в первый же день расследования.
Он откашлялся, прочищая горло, поудобнее устроился на стуле и устремил свой гипнотический взгляд на Кэти.
— В первоначальном интервью с вами, сержант, я пошел на известные упрощения, которые в ретроспективе оказались контрпродуктивными. Сейчас я ясно это вижу, хотя в свое время мне представлялось более благоразумным скрыть некоторые факты, которые могли бы запятнать безупречную во всех остальных отношениях репутацию Стенхоупской клиники. К примеру, тот факт, что Джеффри Парсонс и я не вызвали полицию сразу после того, как мистер Парсонс обнаружил тело Алекса Петроу. По моему настоянию — это целиком и полностью моя вина — мы затянули с вызовом, чтобы, так сказать, несколько подправить и даже приукрасить обстоятельства обнаружения тела, каковые, откровенно говоря, были самого неприятного и компрометирующего свойства.
Кэти подумала о том, что этот человек отлично умеет продавать свой товар. Он был чрезвычайно убедителен, расписывая его достоинства, и использовал все, что имелось в его природном арсенале — голос, руки, тело и, конечно же, глаза, — чтобы завладеть вниманием аудитории и заставить ее ему довериться. Все его фразы были тщательно составлены и заготовлены заранее, но произносились с большим чувством, создававшим иллюзию спонтанности, а также впечатление, что они идут от сердца.
— Когда мы нашли Петроу, он был одет — я даже затрудняюсь назвать это одеждой — в весьма странный костюм, состоявший из полосок кожи, кожаных поясков и всего такого прочего. Это определенно имело некий извращенный эротический смысл — его гениталии были открыты всем взглядам, хотя должен признать, что такого рода мысли пришли нам в голову далеко не сразу. Зрелище, прямо
В тот момент я почувствовал, что мы просто не можем оставить его в подобном неприглядном виде. Это вполне объяснимо, стоит только подумать о потрясении, которое испытала бы его семья, а также о позоре, который подобный шокирующий антураж мог бы навлечь на клинику, если бы об этом пронюхали репортеры из дешевых таблоидов. И я решил, что мой долг — попытаться спасти его репутацию, а заодно и репутацию нашей клиники, уж коли мы не смогли спасти его жизнь. Мистер Парсонс и я опустили тело на пол и сняли с него все вещи. В кармане его спортивного костюма, который лежал на полу рядом со спортивными туфлями, я нашел ключи от комнаты, вернулся с ними в большой дом и поднялся в его жилище, чтобы выяснить, не оставил ли он какой-нибудь записки. Таковой не оказалось, но я нашел там предметы, которые, по моему разумению, следовало оттуда изъять. Там находились несколько порнографических журналов — немецких, как мне представляется, — а также картинки с изображениями людей в одежде вроде той, в которую был облачен мистер Петроу, когда мы его нашли. Я сгреб все это в кучу и засунул в спортивную сумку, найденную мной в комнате. После этого я вернулся в храм, где оставался мистер Парсонс, охранявший тело. Мы переодели труп Петроу в спортивный костюм и туфли и снова подвесили его к решетке — примерно в том положении, в каком его обнаружили. Это была неприятная работа, и мы торопились — хотели покончить с ней как можно быстрей. Я упаковал все инкриминирующие материалы в сумку, которую мы положили в багажник моей машины с тем, чтобы избавиться от них при первом же удобном случае. К примеру, во вторник, когда приезжает мусоровоз, забирающий у нас отходы. Потом я вернулся в большой дом и позвонил в полицию.
Он замолчал и окинул пронизывающим взглядом свою маленькую аудиторию.
— Я понимаю, что мы были не правы, когда делали все это. Однако мне кажется, что любой порядочный человек понял бы мотивы, которыми я руководствовался, и, возможно, при подобных обстоятельствах сделал бы то же самое.
Кэти заметила, как при этих словах заместитель главного констебля с глубокомысленным видом кивнул. Выражение лица Таннера не изменилось ни на йоту.
Бимиш-Невилл заговорил снова:
— Это еще не все. За день до этой трагедии я узнал, что мистер Петроу, возможно, проносит в клинику наркотики для собственных нужд. Вы можете себе представить, какой шок я испытал, когда получил об этом известие. Главной целью нашей клиники является продвижение и распространение натуротерапии, то есть избавление человека от приема всякого рода лекарственных и химических препаратов. Даже мысль о том, что кто-то может проносить в это здание наркотики, казалась мне кощунственной. Когда в воскресенье утром я открыто обвинил в этом Петроу, он, представьте, не стал ничего отрицать и даже не раскаялся в содеянном. Во многих отношениях этот человек был наивным, как ребенок, и то, что он занимается противозаконными вещами, волновало его мало. Кроме того, он сообщил мне имя человека, снабжавшего его наркотиком, который он называл «увеселителем». Я связался с этим человеком и во второй половине дня в воскресенье отправился на встречу с ним. Хотел сказать ему, чтобы он прекратил снабжать наркотиками Алекса — да и вообще кого-либо из обслуживающего персонала клиники.
И снова я провинился перед вами, сержант. Опустил кое-какие подробности, когда рассказывал о своих передвижениях во второй половине дня в воскресенье. А все потому, что не хотел давать повода обвинить своего мертвого сотрудника в еще одном… хм… неблаговидном деянии. Но до сего дня мне не приходило в голову, что обе эти эскапады Алекса Петроу могут быть как-то связаны… что его странный костюм, в котором его обнаружили в храме, и его случайная смерть через повешение могут быть следствием воздействия на него наркотиков.
В связи с этим, сержант, мне бы хотелось принести вам свои самые искренние извинения. Аналогичные извинения со своей стороны я уже принес заместителю главного констебля. За то, что мои метания и необдуманные поступки так усложнили и затянули следствие. Но как я уже сказал вначале, я и помыслить не мог, что столь очевидный случай самоубийства вызовет столь серьезное полицейское расследование, которое будет проводиться в весьма… хм… настойчивой манере.
Он откинулся на спинку стула и выразительно посмотрел на Лонга, который ответил на его взгляд кивком.