Вирус «В»-13. Тайна белого пятна
Шрифт:
— Ночная прогулка, — сказал Байдаров. — Выехали подышать свежим воздухом. А это шеф полиции города Зиттина.
— С этим господином мы знакомы, — сказал консул.
— Он был настолько любезен. — продолжал Байдаров, — что решил сопровождать нас, боясь, как бы с нами что не случилось, — Байдаров повернулся к фон Штрилсу. — Очень благодарен вам за заботу, но теперь под защитой нашего консула мы будем в полной безопасности. Не смею вас больше задерживать…
Начало конца
Старки
— Что? Что? — вдруг закричал он. — О’Патли! Черт возьми, это ты?… Откуда ты звонишь?… — тут Старки сразу же оглянулся, как будто кто мог их подслушать, и прикрыл ладонью трубку. — Да, да, слушаю, — взволнованно зашептал он, — говори!
Он схватил блокнот, карандаш, но на первом же слове сломал его. Чертыхнулся, выдернул из стаканчика перо. Он торопился и нервничал. Перо запиналось и брызгало по бумаге. Блокнот полз по столу, он придерживал его локтем и писал, писал, кое-как успевая за словами О’Патли. И чем больше он писал, тем тревожнее и взволнованнее становилось выражение его лица. Наконец, бросил перо.
— Да, да, О’Патли! Сейчас же в набор… Успею! Но как ты оттуда выберешься?…
Телефонная трубка стукнула, видимо, положенная на стол… Послышалось легкое звяканье, похожее на стук стеклянной пробки о горлышко графина… и все замолкло.
— О’Патли! — громко позвал Старки и тут же услышал в трубку грохот пистолетного выстрела…
Раздув ноздри, фрейлейн Морге глубоко втянула в себя кисловатый запах сгоревшего бездымного пороха, поставила пистолет на предохранитель и бросила его в стол. Присела в кресло, сильно сжала голову руками.
Ночные события обрушились на нее с внезапностью удара пули, даже ее железное самообладание дало трещину. Глубоко раненное самолюбие мешало сосредоточиться. А нужно было трезво и спокойно осмыслить все происшедшее, продумать, что делать, как себя вести, если история с Майковой дойдет до советского консула Взбудораженная нервная система требовала разрядки. Из графина на столе фрейлейн Морге налила полный бокал вина. Поднесла ко рту… и почему-то именно в эту минуту в ее сознании возникло перекошенное лицо доктора Шпиглера… Она выпила и поморщилась — даже ее любимое вино имело сегодня какой-то неприятный вкус.
В коридоре послышался торопливый топот каблуков, и в кабинет вбежал фон Штрипс.
Фрейлейн Морге зорко оглядела его взволнованное лицо и отвернулась.
— Вы их упустили, — сказала ока. — Эксон снимет с вас шкуру, фон Штрипс.
— К дьяволу вашего Эксона! — огрызнулся шеф полиции, без разрешения бросаясь в кресло. — Кстати, вам тоже не поздоровится.
— Согласна. Мне попадет больше, чем вам. На вашем месте я бы и не беспокоилась. Если вас выгонит Эксон, вы сразу найдете себе место, хотя бы в «Люксе».
— Что я буду делать в «Люксе»?
— У вас представительная внешность,
Фон Штрипс сделал солидный глоток и с неудовольствием пожевал губами.
— Фу… какая кислятина. По-моему, раньше ваше вино было получше.
— Странно, мне оно тоже показалось кислым. Очевидно, у нас обоих от неприятностей испортился вкус.
Пока фон Штрипс рассказывал о встрече с консулом, она молча расхаживала по кабинету.
— Ну, беда еще не слишком велика, — вставила она, когда шеф полиции закончил свой рассказ.
— Но консул поднимет шум. Он доложит нашему министру и потребует расследования.
— Возможно. Тогда мы скажем, что Майкову в бессознательном состоянии привез к нам шофер легкового такси. Я думаю, мы сможем найти такого шофера, — фон Штрипс?
— Конечно, сможем. А дальше что?
— А дальше все показания доктора Майковой мы выдадим за бред больного воображения. Кстати, она сейчас в таком состоянии, что ее невменяемость подтвердит любая экспертиза. Затем мы скажем, что как только узнали, кто она, сразу же сообщили ее друзьям — журналистам. Те приехали и насильно увезли Майкову из клиники, хотя мы и хотели оказать ей медицинскую помощь.
Фон Штрипс немного оживился.
— Черт знает, как у вас все хорошо получается… Но как все произошло на самом деле?
Проходя за его спиной мимо стенного шкафа, фрейлейн Морге задернула шторой сломанную дверцу.
— Вам полезнее будет думать, что все произошло именно так, как я вам рассказываю. Меня сейчас интересует другое. Вы сказали, что консула кто-то вызвал в Зиттин по телефону?
— Да, я слышал, как он говорил об этом журналистам.
Фрейлейн Морге прищурилась. Немного подумала.
— Вы знаете, — сказала она медленно, — когда я вошла в кабинет, я обнаружила здесь Шпиглера. Он что-то делал у моего стола.
— Вы думаете, что он мог позвонить по телефону? Так он же совсем идиот.
Фрейлейн Морге с сомнением покачала головой.
— А где он сейчас? — спросил фон Штрипс.
— Его перевязывают. Я приняла его за вора и прострелила ему руку.
Она открыла дверь и что-то сказала. Через некоторое время санитар протолкнул в кабинет сгорбленную растрепанную фигуру.
Шляпы на уборщике уже не было. Седые нечесаные космы длинных волос свисали на лицо. Правый рукав грязного халата был завернут, и рука ниже локтя была обмотана белым бинтом. Левой рукой он поддерживал раненую руку и, не поднимая головы, медленно переступал с ноги на ногу. Черты его неподвижного лица, как обычно, не выражали ничего. Тряслась отвисшая синеватая губа.
— Чтобы он мог вызвать по телефону консула? — усомнился фон Штрипс. — Ерунда, фрейлейн. Вы только посмотрите на него.
Фрейлейн Морге пристально разглядывала забинтованную руку уборщика с хорошо развитыми мышцами.