Вирус зла

Твиров Илья Вячеславович

Виктор в это время подумал, что, кажется, знает, по чьей воле эти самые флуктуации появились в нашем космосе. При случае нужно было обязательно подкинуть идею Степану Галактионовичу, вдруг ему окажется по силам расколоть этот орешек.

– ... Вы все знаете, как рождается видимая материя, - сказал академик, тыкая пальцами в пространство над собой.
– Сначала образовываются элементарные частицы, протоны электроны нейтроны, потом из них строятся атомы, которые объединяются в простые и сложные молекулярные соединения. Образуются звезды планеты, галактики, и все это в результате флуктуации, как на микроуровне, в следствие чего квантоны начинают собираться в частицы, так и на макроуровне, который приводит к образованию

звезд из облаков межзвездного газа, к формированию звездных островов и скоплений. Следствием флуктуаций является притяжение, - это слово академик так же подчеркнул, - благодаря которому электроны в атомах крутятся на своих орбитах, планеты летают вокруг своих светил и не падают на них, ну а звезды обращаются вокруг галактического пространства. Однако, если вернуться к предыдущей картинке, то становится понятным, что для образования привычной нам частицы, необходимо преодолеть определенный порог сжатия, проще говоря, набить брюхо, ядро частицы, необходимым количеством квантонов, а это не всегда, причем далеко не всегда удается, и вот тогда на свет рождаются псевдо-частицы, они же недочастицы, которые и образуют Темную материю, долгое время также считавшуюся загадочной и непостижимой. На самом деле, как оказалось, это всего лишь застывшие флуктуации квантованного пространства, потенциал которых не дорос до привычных нам частиц и не позволил им образовать видимую материю. По этой причине Темная материя очень плохо регистрируется и взаимодействует с окружающим миром, прежде всего с макромиром. И, кстати сказать, также по этой причине раньше считалось, что основными кандидатами в Темную материю являлись частицы нейтрино, которые также крайне слабо взаимодействовали с окружающим пространством. Но, я отвлекся...

Все это Виктор, конечно же, знал, однако рассказы академика действовали на него каким-то невероятным образом, хотя, скорее всего, Степан Галактионович к этому не имел никакого отношения, другое дело - странные сны Гагарина. До сего момента сакральная информация этих снов была по большей части не понятна, странна и даже противоречива для Виктора, однако сейчас он потихоньку начал выстраивать мозаику в голове, собирать разрозненные фрагменты во что-то осознанное и имеющее право на существование. Нет, положительно необходимо было сообщить Самсонову пару свежих идей.

Лекция прошла на одном дыхании, и когда студенты покинули вместительный зал, Виктор спустился с предпоследнего ряда и подошел к академику.

– Добрый день, Степан Галактионович, - поздоровался Гагарин, излучая всем своим телом крайнюю заинтересованность и доброжелательность, - смотрю, ваши лекции пользуются большой популярностью.

Академик спешно обернулся, с любопытством окинул фигуру Виктора добрыми, глубокими глазами, улыбнулся:

– Я никого не неволю. Все эти молодые люди приходят сюда за знаниями, в поисках истинны, пусть и навязанной им современной наукой, отнюдь не совершенной, к сожалению.

Виктор кивнул в знак согласия со словами Самсонова.

– Простите, молодой человек, а Вы...

– Вас разве не предупреждали, я аспод...

– Ах, это Вы, - неподдельно удивился Самсонов, скрещивая руки на груди, - честно говоря, не ожидал, что Вы окажетесь таким...

– Молодым и несерьезным, - улыбнулся Виктор и послал академику мысле-слоган, сотканный из некоторых своих профессиональных воспоминаний.

Судя по всему, это произвело должный эффект, потому что глаза Степана Галактионовича прыгнули на лоб и засверкали прозрачным изумрудным огнем - он попытался прощупать ауру Виктора, но, разумеется, совершенно ничего не добился, после чего удивления в его взгляде только прибавилось.

– Знаете, молодой человек, очень редкое количество наших, способно закрыться от меня, но чтоб на столько плотно...

– Наших?
– переспросил Виктор.

– Ну, да, я имел

ввиду наш вид паранормов.

– Так Вы расист, - ехидно улыбнулся Гагарин.

– Ни в коем разе!
– воскликнул Степан Галактичонович, - но я убежденный эволюционист.

– Что ж это радует. Что касается меня, то я не совсем ваш.

Вновь фигуру Гагарина смерили оценивающим взглядом, с долей серьезного любопытства в глазах.

– Хм, это очень интересно, кажется, я о Вас слышал.

– Тогда Вы знаете, по какому вопросы я зашел. Правда, у меня к Вам еще один вопрос, с места, так сказать. Как Вы сумели так быстро разобраться в этих останках?

– Пройдемте ко мне в кабинет, я все объясню, - деловито предложил академик и первым направился прочь из аудитории.

До рабочего кабинета Самсонова они добирались минут пятнадцать в тягостном молчании, но Виктор надеялся, что приватный диалог окажется более продуктивным.

– Все очень просто,- начал академик, едва заняв свое место за круглым столом, - я работал над этим две недели, так что когда сказали предоставить свои собственные идеи и результаты, я сразу согласился.

Виктор обалдело смотрел на Степана Галактионовича, не совсем поняв, что он только что услышал.

– Что конкретно Вас интересует, молодой человек?

– Можно просто Виктор, - машинально произнес он, соображая, какой же вопрос первым следует задать академику.
– Скажите, а кто Вам поручил две недели назад работать с останками?

– Мне звонил лично директор ЧНК Рене Гинзбург, расстилался предо мной персидским ковром и говорил, что без моего светлого ума здесь не обойтись.

Виктор кивнул своим мыслям, продолжил слушать дальше.

– Сначала я хотел послать его куда подальше, но потом, едва взглянув на эти свернутые континуумы, загорелся этим вопросом.

– Как вы сказали, - переспросил Гагарин, - свернутые континуумы?

– Точно, так. То, что вы называете останками Черных пришельцев, на самом деле является свернутым континуумом нашего псевдотрехмерного геометрического пространства вокруг... эм... куска реальности с иной метрикой. Вы в курсе того, что есть теория, по которой микромир закольцован на макро?

– Некоторым образом.

– Так вот. По моей версии, эти самые останки иллюстрируют эту теорию, правда, с некоторой оговоркой, поскольку речь идет не о макромасштабах, где метрика пространства выше трех, а о привычных нам расстояниях, где, по большей части, работает геометрия Евклида. То, что находится под слоем континуума из трехмерного пространства, представляет собой выход другого континуума, точнее другого уровня нашего же континуума, уровня микромира. Что-то понятно?

Хоть идея была достаточно оригинальна и не сразу поддавалась осмыслению, Гагарин все прекрасно понял и поспешил проинформировать Самсонова о своем недавнем путешествии на окраину галактики.

– О, - мигом заинтересовался академик, и его взгляд выдал напряженную умственную деятельность Степана Галактионовича.
– Могу сказать, что Вы абсолютно правы в том, что это два родственных явления. Сомнений больше нет, мы с вами столкнулись с негуманоидным разумом, который обитает не в масштабах нашего мира, космоса, а в масштабах микромира. Скорее всего, эти черные глыбы, которые Вы обнаружили, и в самом деле являются своеобразными космическими кораблями пришельцев, но не только. Это, возможно, и их дома-колонии, может быть, и целые планеты, ну, точнее то, что их заменяет. Безусловно, мы столкнулись не только с чрезвычайно необычным представителем разума, но и с чрезвычайно могущественным и технически развитым разумом. Скорее всего, эти корабли-колонии способны так укрываться саваном из пространства, что ни один детектор наших кораблей не заподозрит присутствия Черных пришельцев, даже если они, вот сейчас в данный момент пасутся где-нибудь на средних орбитах Земли или Марса.