Вирус
Шрифт:
– Один живешь?
– думая, что я не знаю о её преследовании, та подгадала момент своего появления в моей квартире как раз в тот момент, когда я стоял спиной к кухне, закрывая изнутри входную дверь.
– Тапочки можешь розовые взять, мама от меня недавно съехала к своему новому мужу, а так да, живу один, родственников больше нет, - указав рукой под вешалку, где хранились тапочки, я принялся снимать куртку.
– Ага! Значит есть мать! А не боишься, что я её буду убивать?
– проигнорировав намек на приглашение в дом, девушка стояла посреди коридора, уперев руки в бока.
–
– озвучил я возможный вариант хода мыслей кареглазки, после чего улыбнулся и пояснил: - она у меня Чистая, так что не получится.
– Так ты из-за этого с дядей Марко сцепился?
– услышав в моих словах что-то своё, неизвестное мне, из «гостьи» словно выпустили воздух.
– Одевай тапочки и проходи на кухню, - повторил я свое предложение: - чай попьем и поговорим.
Девушку звали Баваль, вернее так её звали в таборе, ни паспорта, ни каких-либо других документов у нее больше не было. По внешнему виду, было ей лет пятнадцать, но может быть и больше, на мой вопрос об этом она ничего не сказала. Жила сколько себя девушка помнила в таборе, до какого-то времени считая себя одной из них. Узнать о том, что она неродная, помогли названные сестры и тетки. Не испытывая любви к девушке за её твердый характер и очевидную, даже по цыганским меркам, красоту, в таборе Баваль перепадала самая непопулярная работа.
После того как в мире наступила пандемия, болезнь не сделала исключения и для девушки. Получать медицинскую помощь в больницах было не в традициях цыган, посему лечили её своими «средствами». В один из вечеров, навестить девушку зашел подвыпивший жених и именно тогда, впервые, она ушла в Тень. Что именно там произошло и зачем на самом деле пришел к ослабленной болезнью, но очень красивой девушке, молодой цыган, догадаться было не трудно, но об этом не было сказано ни слова.
– А я долго не мог понять, в чем моя способность, - признался я, решив в свою очередь поделиться своей «тайной»: - в больнице три месяца выживал только за счет переливания крови, потом еще полгода мыкался, пока разобрался, что да как.
Просидев до самого вечера на кухне, мы болтали, как о всякой ерунде, так и о важных для себя вещах. В какой-то момент времени я поймал её тоскливый взгляд, с которым она посмотрела на сгустившиеся за окном сумерки. Возвращаться ей, судя по всему, больше было не куда и я почувствовал ответственность, которую в результате всего произошедшего теперь несу за эту девушку. Обдумав, как лучше предложить ей остаться, чтобы она не подумала обо мне плохо, я, слегка запинаясь, объяснил, что в комнате матери есть защелка, так что если она останется переночевать, то ей ничего не грозит.
– В конце концов, нырнешь в Тень, - смотря в её карие глаза и не понимая, что она думает о моих словах, привел я последний аргумент: - с твоей способностью «ходить», поймать или догнать тебя для меня просто нереально!
– Спасибо, - впервые улыбнувшись за весь вечер Баваль.
Уснуть, зная что за стеной, в одной со мной квартире, находится такая красивая девушка, было очень сложно. Организм, как назло, отреагировал единственным доступным ему образом и лежать стало совсем неудобно. Другие мысли, о
Перевернувшись в очередной раз на кровати лицом к стене, я замер, почувствовав на своей Ауре, в районе затылка, холодную точку чужого внимания. Усилив чувствительность, уловил легкое дыхание, а так же услышал, как промялся диван под весом чьего-то тела. Пошлые мысли, что ещё минуту назад одолевали моё сознание, исчезли, разве что организм не хотел сразу же успокаиваться. Перейдя через Тень, девушка зачем-то пришла в мою комнату и улеглась на стоящий поодаль от кровати диван.
– Спокойной ночи, - произнес я, не став ни поворачиваться, ни еще как-либо выражать свое удивление.
– Лачи рят, - непонятно произнесла она, но суть я уловил, интонации несли куда больше информации, нежели слова.
Глава 37
Утро началось рано, еще затемно я проснулся от того, что на кухне кто-то гремел посудой и ругался на не понятном мне языке. Запах, оставшийся в постели от тела девушки, вкупе с обострившимся слухом, вычленивший ставшие привычными за вчерашний вечер интонации, позволил вновь расслабленно развалиться на кровати. Баваль никуда не ушла, более того, она пыталась что-то приготовить на кухне, на которой, кстати, не имелось особо никаких продуктов.
Разрозненные мысли, начавшие тут-же лезть в мою голову, пришлось отодвинуть усилием воли на задний план. Все догадки, предположения и прогнозы, можно было обдумать и позже. Сейчас же надо было для себя понять, как я отношусь к тому, что она ворует еду, так как иначе я никак не мог объяснить витающий по квартире запах свежего хлеба и звуки скворчащей на сковороде яичницы.
– Проснулся?
– заглянув в комнату, Баваль была полностью одета, в новые вещи, не те, что были на ней вчера.
– Привет, да, - заторможено произнес я, вновь «плененный» её красотой.
– Завтрак готов, пошли есть, - произнесла она обыденным тоном, как если бы мы жили с ней сто лет вместе.
– Умоюсь и приду, - не торопясь вылезать из под одеяла, под которым мой организм опять отреагировал на девушку определенным образом, нашелся я что сказать.
– Не задерживайся там, - бросив на одеяло насмешливый взгляд, которое я зачем-то схватил одной рукой, она двояко пошутила.
«-Умная», - не зная, хорошо это или плохо, мысленно вздохнул я, после чего откинул одеяло и встал, решив перестать стесняться.
Впрочем, Баваль уже ушла на кухню, так что «жест» оказался никем не оценен. Пройдя в ванну, почистил зубы, после чего решил не принимать душ, давать девушке повод шутить из-за задержки в ванной комнате, я не захотел. Вернувшись в комнату, достал из шкафа последнюю футболку, как-то незаметно весь запас чистых вещей закончился и находился сейчас в корзине для стирки. Проходя мимо турника, покосился на перекладину, прикрутил я его в свое время слегка кривовато, а сейчас мне он вообще больше был не нужен.